Священные реки России

«Да на тихом было Дунае —
Играй, Дон, играй!
Мой тихий Дунай!
Слеталося три сокола, три ясные:
Съезжалося три молодца разудалые.
Они билися за девицу за красную,
За Татьяну – свет Ивановну.
Им Татьяна-свет говорила,
Ой, Ивановна помирила:
«Вы не бейтеся, не рубитеся!
Одному из вас достануся.
Одному дам кунью шубу,
А другому золотой перстень,
За третьего сама пойду».
Играй, Дон, играй!
Мой тихий Дунай!»

Слово «тихий» тут употребляется в качестве «святой, родной». Со священным именем и гостей встречали, величальными, заздравными припевками: «Дунай, Дунай! Много летствуй!».

После принятия христианства с обрядами поклонения рекам и родникам – роду боролись некоторые церковные чиновники и светские власти. Нашлись и новые формы поклонения, большое распространение получили былины про богатыря Дуная Ивановича. Имели хождение и вполне земные имя Дунай и фамилии Дунаев, Дунаевский и так далее.

Однако упрямый русский народ упорно держался старых традиций и соединил старые традиции с новыми. Даже в калядках, святочных песнях, славящих Христа на Рождество и Крещение, можно было услышать предания старины седой:

«По Дунаю по реке,
По бережку крутому
Лежат гусли нелаженные Каляда…»

Крещению Руси немногим более тысячи лет. А песням о Дунае-реке более двух тысячелетий. Песни эти намного древнее скандинавских саг, да и более образны и самобытны.

И в XVIII веке слышны ноты обожествления древнего имени, родительской реки:

«Что на славной речке
Было на Кашумовке,
Там стали-были казаки-други,
С Дону Некрасовцы.
Служили они, казаки-други,
Верою-правдою
И за то же их православный царь
любил-жаловал,
Золотой казны много даровал.
А теперь на них православный царь
Распрогневался,
Хочет им казакам-другам,
Та бороды брыть;
Да и хочет их православный царь
Казнить-в ешати.
Не златая трубочка вострубила,
Не серебряная свирелочка взговорила,
Взговорил речь атаманушка:
«Мы пойдем-ка, братцы,
За Дунай-реку,
Мы пойдем-ка со всей святостью.
Мы без святости пойдем,
Пути-дороги не найдем,
А как святость мы возьмем,
Мы как по мосту пройдем.»

Казаки – иекрасовцы, несогласные с петровским наступлением на русскую одежду, на русскую традицию ношения бороды, на вечевое самоуправление, на устои древнего православия, объявили Петра I антихристом и ушли на святую реку Дунай. Туда же бегали и запорожцы:

«Край Дунаю трава шумить,
А в тий траве казак лежить,
А в головах ворон краче,
А в ниженьках коник плаче…»

И сегодня, спустя триста лет, в Румынии, в дельте Дуная среди медведей и волков живут иекрасовцы, известные под именем липован. Они занимаются тем же, чем и их предки две тысячи лет назад: ловят рыбу в плавнях, ведут сопутствующую охоту. Сохранили русский язык и традиции.

В плавнях бывали разные исследователи, но любопытнее других впечатления писателя Бориса Полевого, побывавшего у липован в 1945 году, после освобождения Румынии от гитлеровцев. Тут он встретил полное сочувствие «нашей России». Да и то сказать, не зря немцы и румыны не рискнули формировать части из липован во время Второй мировой войны для Восточного фронта.

Дунай по-прежнему река сербов, болгар, русских, чехов. Полностью выдавить наше племя с дунайских берегов не удалось никому.

Со временем обожествление реки в песнях сокращалось. Как магическое слово Дунай пелся вплоть до XX века:

«Не разливайся, мой тихий Дунай,
Не заливай зелены луга!
В тех лугах все шелкова трава,
По той по травушке ходит олень,
Ходит олень, золотые рога…»

Еще встречается восприятие Дуная как реки времени:

«Я сижу-сижу под окошечком,
Я гляжу-гляжу на Дунай-реку,
По Дунай-реке бежит два волка…»

В несчетном количестве песен Дунай употребляется в присказках. Встречаются и разные варианты припевок: