Священный меч Будды (сборник)

– Если мы соорудим плот, то вырубим весь лесок, – вздохнул американец.

– Ничего страшного, в леске еще много уточек, и Казимир будет охотиться за ними, пока мы работаем, ведь мы вернемся голодные как волки.

– Обещаю вам великолепное жаркое, – объявил поляк.

– Смотри не слишком пережаривай, – предупредил Корсан. – Если испортишь, отдеру тебя за уши.

– Все будет, как в лучшем ресторане, сэр Джеймс.

Казимир и Мин Си взяли ружья и отправились на охоту, а капитан с Корсаном углубились в лесок из четырех тутовых деревьев, пятнадцати кустарников и двадцати четырех бамбуков, толстых и высоких. Меньше чем через час деревья были срублены, а еще через несколько часов сооружен довольно крепкий плот, способный удержать человек пять-шесть.

– Теперь поедим, – сказал капитан, когда работа была окончена, – а потом поплывем.

– Охотники и кораблестроители, все к столу! – закричал Казимир.

В четыре прыжка американец долетел до палатки и с наслаждением принюхался. Повар поистине сотворил чудо. Две утки и с полдюжины птичек-перцеедов чиуе-уен, особенно рекомендованных Мин Си, дожаривались на палках, и что-то булькало в горшочке, распространяя особенное благоухание.

– Ого, мальчик! – воскликнул Корсан. – Кроме жаркого ты состряпал еще одно блюдо?

– Конечно, сэр Джеймс. Канонир Мин Си, обозревая наши владения, нашел нечто, похожее на капусту.

– О, – облизнулся американец, – я обожаю ее. Садитесь быстрее, господа, иначе я один съем все кушанье в этом горшочке.

Все расселись недалеко от палатки и с аппетитом стали есть овощ, по вкусу напоминавший капусту, которую китайцы называют пенпан. Американец остался очень доволен первым блюдом и попросил жаркое. Казимир протянул ему кусок утки.

– Нет, погоди, я хочу попробовать вон ту деликатесную птицу. – Корсан указал на перцееда. – Что это за порода? – Он положил в рот маленький кусочек. – У нее какой-то особенный вкус…

– Да, клянусь пушкой, – сказал поляк, откусывая дичь. – Я тоже никогда не пробовал ничего подобного. Мин Си, что это за мясо?

– Перцеед, лакомство, – негромко буркнул китаец в свои длинные опущенные книзу усы.

Американец проглотил кусочек и вдруг отшвырнул от себя птицу и стал так кашлять и плеваться, будто только что выпил чашку яда.

– Проклятье! – завопил он в ужасе. – Она пропитана какой-то гадостью! Выплюнь, Казимир, скорее!

– Ох, – застонал поляк, вскакивая и хватаясь за горло. – Я сейчас умру. Помогите, капитан! Каналья канонир отравил двоих джентльменов!

Но Лигуза, глядя на корчи товарищей, только покатывался со смеху.

– Мы отравились! – вопил янки. – Что тут смешного?

– Друзья мои, – сказал капитан Джорджио, у которого от смеха даже выступили слезы на глаза, – вы попробовали перцееда, да еще с приправой. Разве вы не знаете, что эти птицы питаются перцем?

– Перцем? В этой проклятой стране птицы питаются перцем? Лучше бы они пили виски! Эй, Казимир, не бойся, мы не умрем. Это всего лишь перец.

– Но у меня все горло горит.

– Затуши огонь уткой! Ну же, хватит!

Джентльмены с жадностью напали на уток, и минут через десять от них остались одни кости. Жаркое обильно запили жемчужной водой Сицзяна, которая окончательно уничтожила огненный вкус перцееда.

В четыре часа капитан дал команду переправляться. Путешественники забрались на плот, взяв с собой оружие, палатку и провизию, добытую на охоте. Казимир встал у руля, остальные трое с длинными шестами поместились в носовой части. Плот, отойдя от берега, с минуту поскрипел, раскачиваясь на одном месте, а потом поплыл по реке с быстротой семивесельной шлюпки. Гребцам в носовой части вскоре удалось, упираясь шестами в дно реки, придать плоту боковое направление, но он удерживал такое положение лишь несколько минут. Подгоняемый течением, заливавшим борта, плот попал в водоворот и так бешено завертелся, что стал разламываться. Казимир, едва держась на ногах, изо всех сил старался ударами шеста придать плоту нужное равновесие, но был сбит с ног течением. В одно мгновение руль и шесты были вырваны у гребцов из рук.

– Проклятье! – закричал Казимир.

Плот, сделавшийся добычей водоворотов, которых так много на середине реки Сицзян, кружился с такой страшной скоростью, что гребцы думали, будто попали в ужасный норвежский Мальстрём. Плот то выбивался из водоворота и летел к востоку с быстротой стрелы, то мгновенно останавливался, оказавшись во власти новых пучин, угрожающе ревевших вокруг. Будучи не в состоянии прекратить этот беспорядочный бег, четверо путешественников сгрудились в центре плота; опасаясь разбиться на песчаных отмелях, деливших яростное течение реки на многие каналы, друзья навьючили на себя все свое имущество. Внезапно они увидели, что у них из-под ног выпячивается тростник и царапает дно плота, точно твердая земля.

– Глядите в оба! – велел капитан.