Священный цветок

Мы вошли в дом и в продолжение последующего часа были заняты своим багажом, который был сложен в саду. Для охотников были разбиты две палатки, которые я приказал поставить перед окнами комнат, предназначенных для нас. Эти комнаты были замечательны в своем роде. Моя, очевидно, раньше служила гостиной, что я заключил по разбитой мебели, по-видимому, американского производства. Комната, занятая Стивеном, некогда служила спальней, так как в ней осталась железная кровать. Кроме того, тут был висячий книжный шкаф (теперь валявшийся на полу) и несколько растрепанных книг. Одна из них хорошо сохранилась, быть может потому, что белым муравьям и подобным им существам не понравился вкус ее сафьянового переплета. Эта книга называлась «Христианский год», соч. Кебла. На ее заглавном листе было написано: «Дорогой Лизбет в день рождения от мужа». Я спрятал эту книгу в карман. На стене висел небольшой акварельный портрет очень красивой молодой женщины с голубыми глазами и белокурыми волосами. В углу портрета было написано тем же почерком: «Лизбет в возрасте 20 лет».

Этот портрет я тоже взял себе, думая, что со временем он может пригодиться как вещественное доказательство.

– Можно подумать, Квотермейн, что обитатели этого дома покинули его очень поспешно, – сказал Стивен.

– Это верно, дорогой мой. Но, быть может, они не покинули его. Быть может, они остались здесь…

– Убитыми?

Я кивнул головой и продолжал:

– Мне кажется, что наш приятель Хассан мог бы кое-что рассказать об этом. Надо пойти осмотреть церковь, пока не готов ужин и пока светло.

Мы прошли через пальмовую и апельсиновую рощи к тому месту, где стояла церковь. Она была построена из камня, похожего на коралловые скалы. Нам с первого взгляда стало ясно, что она опустошена огнем. Обесцвеченные стены красноречиво говорили об этом. Внутри здание поросло кустарником и ползучими растениями. Из каменного возвышения, где стоял алтарь, выскользнула желтая змейка. Церковь была окружена полуразрушенной стеной, но могил нигде не было видно. Однако недалеко от ворот была искусственная насыпь.

– Если разрыть эту насыпь, – сказал я, – то мы найдем кости тех, кто здесь жил. Не наводит ли вас это на какую-нибудь мысль?

– Только на то, что они были убиты, – ответил Стивен.

– Вам нужно научиться производить расследования. Это очень полезное искусство, особенно в Африке. Мне кажется, что если вы правы, то убийство совершено не туземцами, которые никогда не утруждают себя погребением мертвых. Это могли сделать арабы, особенно если среди них были португальцы, именующие себя христианами. Но, во всяком случае, все это было давно, – я указал на растущие на насыпи деревья, которым было не менее двадцати лет.

Мы вернулись в дом, где нас ждал обед. Хассан приглашал нас обедать к себе, но я, по понятной причине, предпочел, чтобы обед был приготовлен Самми, и предложил Хассану пообедать с нами. Он вскоре появился и рассыпался в любезностях, хотя в его глазах я ясно видел ненависть и подозрение. Мы принялись за жаркое из козленка, купленного у Хассана, так как я не хотел принимать подарков от этого человека. Питьем нам служил джин, смешанный с водою. Опасаясь, чтобы вода не была отравлена, я приказал Хансу набрать ее из источника, протекавшего недалеко от дома. Вначале Хассан, как подобало хорошему магометанину, отказывался от спиртного, потом уступил, и я налил ему хорошую порцию. Аппетит приходит во время еды, говорят французы. Эту поговорку можно было бы применить и к выпивке, по крайней мере, в данном случае по отношению к Хассану, который, по-видимому, полагал, что количество выпитого алкоголя не увеличивает тяжести греха. После третьей порции джина он стал чрезвычайно любезным и болтливым. Находя момент удобным, я послал за Самми и через него сказал нашему хозяину, что нам нужно нанять двадцать носильщиков для нашего багажа. Он объявил, что носильщиков нельзя достать ближе чем за сотни миль, в ответ на что я подлил ему джину. В конце концов мне удалось сговориться с ним (не помню, за какую сумму), и он обещал найти для нас двадцать человек, которые останутся при нас столько времени, сколько нам понадобится. Потом я спросил его о разрушенной миссии, но ничего не мог добиться, несмотря на то что он был почти пьян. Он сказал только то, что двадцать лет тому назад очень свирепый народ, называемый «мазиту», совершил набег на побережье и перебил всех, кто здесь жил, за исключением белого человека и его жены, которые убежали в глубь страны. С тех пор о них ничего не слышно.

– А сколько человек похоронено около церкви? – быстро спросил я.

– Кто тебе сказал, что они там похоронены? – вздрогнув, ответил он, но, заметив свою ошибку, продолжал: – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я никогда не слышал, что там кто-нибудь похоронен. Спите спокойно, почтенные лорды. Я должен пойти присмотреть за нагрузкой товаров на «Марию».

Он встал, поклонился по-восточному и вышел.

– Итак, «Мария» не ушла, – сказал я и свистнул особым образом. Тотчас же в комнату тихо вошел Ханс, так как свист был для него условным знаком.