Священный цветок

Так наши жизни были спасены теми, кого мы пытались спасти, Если бы не Ханс, сумевший вдохнуть мужество в сердца этих измученных черных, я не сомневаюсь, что до наступления ночи мы все были бы убиты, так как всякая попытка к отступлению окончилась бы неудачей. Если бы даже нам и удалось уйти, то что сталось бы с нами в этой дикой стране, где мы со всех сторон были окружены врагами? Отступив, мы могли бы взять с собой очень мало патронов.

– Как хорошо, что баас внял моей мольбе и взял меня с собой, – сказал немного спустя готтентот, скосив на меня свои маленькие глаза.

– Да, старый Ханс был пьяницей, игроком и, быть может, пойдет в ад. Но старый Ханс умеет хорошо думать, как некогда думал перед сражением у «Источника Марэ» или на «Холме убийства» около крааля Дингаана, или сегодня утром среди кустарника. О, он знал, как все должно окончиться! Он видел, как эти собаки-арабы рубили дерево, чтобы устроить мост через глубокий ручей и пробраться на холм позади лагеря, откуда они в пять минут перестреляли бы всех, Теперь, баас, мой желудок чувствует себя плохо. На холме нечего было есть, и солнце жгло очень сильно. Если бы только немного водки… Знаю, я обещал не пить. Но если баас сам даст мне немного водки, то грех будет не мой, а бааса.

Хотя это и было против моих правил, но я дал ему хорошую порцию водки, которую он выпил одним духом. Кроме того, я пожал старику руку и поблагодарил его, что, по-видимому, было для него еще приятнее, так как он пробормотал, что все это пустяки, что если бы погиб я, то погиб бы и он и что он думал о себе, а не обо мне. При этом с его плоского носа катились две крупные слезы, но они могли быть вызваны водкой.

Итак, мы были победителями и чувствовали себя в безопасности, ибо знали, что бежавшие в небольшом числе работорговцы больше не нападут на нас. Прежде всего мы подумали о пище, так как полдень уже давно прошел и мы умирали от голода. Но для приготовления обеда нужен повар, а это напомнило нам о Самми. Стивен, находившийся в таком веселом настроении, что скорее плясал, нежели ходил (пробитый пулей солнечный шлем съехал у него на самый затылок), отправился искать его и вскоре позвал меня встревоженным голосом. Я пошел на зов в заднюю часть лагеря и увидел его около похожей на могилу норы, вырытой за одиноким терновым деревом. На дне ее лежало чье-то тело. По всем признакам, это был Самми. Мы помогли ему подняться – он встал, ничего не соображая и не выпуская из рук большой толстой Библии в переплете. В самом центре этой Библии была дыра от пули, застрявшей, помнится мне, дойдя до Первой книги Самуила. Что касается Самми, то он, по-видимому, был цел и невредим. После того как мы побрызгали на него водой (он не любил воды), он довольно быстро ожил.

– Джентльмены, – сказал он, – будучи, как я уже говорил, человеком мирным, я сидел в своем убежище и искал утешения в религии, – (в минуты опасности он становился чрезвычайно религиозным). – Наконец стрельба ослабела, и я, думая, что враг бежал, решил выглянуть наружу. На всякий случай я держал Библию перед лицом. Дальше я ничего не помню.

– Да, – сказал Стивен, – пуля попала в Библию, Библия стукнула вас по голове и оглушила вас.

– Вот, – сказал Самми, – как справедливо то, чему я учил: «книга – щит правдивых». Теперь я понимаю, почему предчувствие заставило меня взять старую, толстую Библию, принадлежавшую моей покойной матери, а не тоненькую, подаренную мне учителем воскресной школы, через которую вражеская пуля прошла бы насквозь.

После этого он ушел готовить обед.

Подкрепившись едой, мы стали обсуждать создавшееся положение. Перед нами стоял вопрос, что делать с невольниками. Они сидели группами за изгородью (многие из них носили следы недавней схватки) и тупо смотрели на нас. Потом вдруг все в один голос начали просить пищи.

– Как нам накормить несколько сот человек? – спросил Стивен.

– Работорговцы как-нибудь делали это, – ответил я. – Надо пойти и обыскать их лагерь.

Мы отправились туда в сопровождении наших голодных клиентов и, к своей радости, нашли вместе со множеством других вещей большой запас риса, муки и всякого зерна. Скоро котелки для варки пищи были полны похлебки. Как эти бедные создания набросились на еду! Нужно было бы соблюдать осторожность, но у нас не хватало духу ограничить в количественном отношении их первый сытный обед после нескольких недель голодания.

Когда они наконец насытились, мы поблагодарили за их храбрость, сказав им, что они свободны, и спросили их, что они намерены делать.

На это они ответили, что хотят идти с нами. Затем последовал большой индаба (совет), который за недостатком времени не стану описывать. В конце концов мы согласились, чтобы желающие из них сопровождали нас до знакомых мест. Потом мы разделили между ними одеяла и другие вещи арабов и предоставили их самим себе, приставив стражу к пищевым запасам. Что касается меня, то я от всей души желал, чтобы утром они покинули нас.