Священный Цветок. Суд фараонов

– О! – угрюмо воскликнул Мавово. – Я сказал, что ни одно живое существо, которое ходит, не проберется к тебе, Макумазан. Но эта желтая змея проползла мимо нас на брюхе. Посмотри на свежую грязь, которая покрывает его платье.

– Однако змеи могут жалить и убивать, – с усмешкой заметил Ханс. – Ох, вы, зулусы, считаете себя очень храбрыми! Вы кричите и размахиваете копьями и боевыми топорами. Но после этого одна бедная готтентотская собака стоит вас всех, вместе взятых. Нет, не пытайся ударить меня, воинственный Мавово. Мы оба, каждый по-своему, служим одному и тому же господину. Когда нужно будет сражаться, я предоставлю это тебе, но разведку предоставь Хансу. Взгляни, Мавово, – он показал роговую табакерку, какие зулусы иногда носят в ушах, – кому это принадлежит?

– Это моя табакерка, – сказал Мавово, – ты украл ее!

– Да, – насмешливо сказал Ханс, – я вытащил ее из твоего уха, когда в темноте пробирался мимо тебя. Помнишь, тебя укусил комар?

– Помню, – проворчал Мавово. – Ты, готтентотская змея, велик в своем низком пути. Но если в следующий раз меня что-нибудь укусит, то я отмахнусь от него не рукою, а копьем.

После этого я отпустил их обоих, заметив Стивену, что этот случай является хорошим примером борьбы между храбростью и хитростью. Теперь я был уверен, что Хассан и его друзья слишком заняты для того, чтобы напасть на нас в эту ночь. Мы легли спать и заснули сном праведников.

Проснувшись на следующее утро, я узнал, что Стивен Соммерс уже встал и куда-то ушел. Он не появлялся до середины завтрака.

– Где вы были? – спросил я его, заметив, что его платье изорвано и покрыто мокрым мхом.

– На верхушке самой высокой из тех пальм, Квотермейн. Я видел, как один араб взбирался на дерево с помощью веревки, и научился этому. Это совсем нетрудно, хотя и кажется опасным.

– Скажите же, что заставило вас… – начал я.

– Известная вам страсть, – прервал он меня. – Когда я смотрел в бинокль, мне показалось, что я вижу орхидею недалеко от верхушки дерева. Я взобрался на него. Оказалось, что это была не орхидея, а масса растительной пыли. Но зато я узнал кое-что другое. Сидя на верхушке пальмы, я увидел, что «Мария» старается выйти из-за защищенной от ветра стороны острова. Далеко в стороне виднелась струйка дыма. Посмотрев в бинокль, я увидел, что это военное судно, медленно идущее вдоль берега. Я убежден, что это английский корабль. Потом поднялся туман и скрыл все из виду.

– Честное слово, это – «Крокодил»! – воскликнул я. – То, что я говорил Хассану, было не совсем вздорным. Мистер Като, командир порта в Дурбане, говорил, что «Крокодил» на днях должен зайти к ним в порт за припасами, после чего он будет крейсировать вдоль побережья в поисках работорговцев. Забавно будет, если он случайно встретит «Марию» и осмотрит ее груз. Не правда ли?

– Они не встретятся, Квотермейн, если кто-нибудь из них не изменит курса. Я не прощу этому мерзавцу Дельгадо его попытки удрать с нашим багажом, не говоря уж о несчастных невольниках. Передайте мне кофе.

В продолжение последующих десяти минут мы ели молча, так как Стивен обладал превосходным аппетитом и, кроме того, проголодался после утренней гимнастики.

Лишь только мы окончили завтрак, как явился Хассан, имевший еще более гнусный вид, нежели накануне. Я заметил, что он был в скверном расположении духа, причиной чего была, вероятно, головная боль – результат вчерашней выпивки. Или, быть может, тот факт, что «Мария» благополучно ушла с невольниками, не будучи замеченной нами, был причиной изменения его поведения. Третьим предположением могло быть то, что он намеревался убить нас в прошлую ночь, но не имел возможности выполнить свой план.

Мы вежливо поздоровались с ним, в ответ на что он грубо спросил через Самми, когда «христианские собаки, оскверняющие его дом» намерены уйти отсюда, так как дом нужен ему самому.

Я ответил, что мы уйдем не раньше чем явятся двадцать носильщиков, которых он нам обещал.

– Вы лжете, – сказал он. – Я никогда вам их не обещал. Здесь нет никаких носильщиков.

– Ты хочешь сказать, что в прошлую ночь отправил их на «Марию» вместе с невольниками? – быстро спросил я.

Видели ли вы, мой читатель, что делается с котом солидного возраста и угрюмого нрава, когда он внезапно встретит маленькую собачонку? Наблюдали ли вы, как он сгибается в дугу, как надувается, становясь почти в два раза больше по сравнению со своей нормальной величиной, как взъерошивается его шерсть, как сверкают его глаза, как из его рта вырывается целый поток странных звуков? Если вы видели все это, вы легко можете представить себе, какое действие произвело на Хассана мое последнее замечание. Он имел такой вид, будто готов был лопнуть от ярости. Его налитые кровью глаза, казалось, хотели выпрыгнуть из орбит. Всячески проклиная нас, он схватился рукою за позолоченную рукоятку своего огромного ножа и наконец сделал то, чего коты не делают, – плюнул.