Священный цветок

Старому воину было очень интересно услышать от меня о священной пещере, о заливе, населенном крокодилами, о лесе на горе и жившем в нем ужасном боге. О смерти последнего и Мотомбо он заставил меня рассказать три раза подряд и в заключение сказал спокойно:

— Мой господин Макумазан! Ты великий человек, и я был бы рад жить лишь для того, чтобы быть знакомым с тобою.

Это, конечно, очень польстило мне, но я счел долгом указать на то, что успехом нашего предприятия мы в значительной степени обязаны Хансу.

— Да, да, — ответил он, — план Пятнистой Змеи был очень мудр, но осуществить его мог только ты. А что толку, если есть ум, чтобы составить план, но нет рук, чтобы привести его в исполнение? То и другое редко сходится вместе. Если бы змея имела силу слона и храбрость буйвола, то на земле скоро осталась бы только она одна. Но творец всего живущего знал это и отделил их друг от друга, мой господин Макумазан!

В этом простом замечании я нашел много мудрости. Право, многие из этих презираемых белыми дикарей — неглупые люди.

Пройдя некоторое расстояние, мы расположились лагерем до восхода луны, которая появилась в десять часов вечера, после чего снова шли почти до самой зари, так как я находил, что для Стивена лучше всего быть в пути во время ночной прохлады. Я помню, что наша кавалькада, эскортируемая спереди, сзади и по бокам воинами мазиту, вооруженными длинными копьями, имела очень живописный и даже внушительный вид, когда извивалась по широким песчаным дюнам при мирном свете луны.

В ночь после нашего прибытия в город Безу у Стивена открылась сильная африканская лихорадка, которая при его слабом состоянии едва не стоила ему жизни. Она, без сомнения, была подхвачена им на нездоровом берегу залива, омывавшего вход в пещеру.

В городе Безу мы были встречены чрезвычайно торжественно. Все население его, во главе со старым Бауси, вышло к нам навстречу, приветствуя нас громкими радостными криками, от которых мы попросили мазиту воздержаться, чтобы не тревожить больного Стивена.

Так в конце концов мы с радостью возвратились в свои хижины. В этот день мы чувствовали бы себя очень счастливыми, если бы не испытывали беспокойства относительно Стивена.

В общем, Стивен прохворал почти целый месяц. На десятый день после нашего прибытия в город Безу мы думали, что он умрет. Даже брат Джон, прилагавший все свое умение, чтобы помочь ему, потерял всякую надежду. День и ночь бедный Стивен беспрестанно бредил проклятой орхидеей, потеря которой сильно потрясла его.

Я убежден, что своим спасением он исключительно обязан изобретательности мисс Хоуп.

Однажды вечером, когда ему было особенно худо и он, как безумный, беспрестанно говорил об утраченной орхидее — при нем были мисс Хоуп и я, — она взяла его руку, и указав на совершенно пустое место на полу, сказала:

— Смотрите, Стивен, цветок принесли обратно.

Он долго всматривался в указанное место и, к моему изумлению, ответил:

— Да, он в самом деле здесь! Но эти негодяи оборвали все цветки, кроме одного.

— Да, — согласилась она, — остался только один цветок, но зато самый красивый!

После этого Стивен уснул и спал в течение двенадцати часов, потом проснулся, немного поел и снова уснул. За это время температура у него понизилась почти до нормальной. Когда он в конце концов проснулся, я и мисс Хоуп случайно снова были в хижине.

Девушка стояла на том самом месте, на которое она накануне указывала Стивену как на занятое орхидеей. Он пристально смотрел на это место и на нее — меня он не мог увидеть, так я стоял позади него — потом спросил слабым голосом:

— Не говорили ли вы мне, мисс Хоуп, что на том месте, где вы стоите, была орхидея и что на ней остался самый красивый цветок?

— Он здесь, — нежно ответила она, — ибо не я ли его дитя — (в Стране Понго, если читатель помнит, ее называли «Дитя Цветка»). — О Стивен! Не думайте об утраченном цветке, семян которого у вас достаточное количество, но радуйтесь тому, что вы остались живы и, благодаря вам, живы моя мать и я. Если бы вы умерли, мы бы выплакали бы все глаза…

— Благодаря мне? — сказал он. — Вы хотите сказать, благодаря Аллану и Хансу. Кроме того, вы спасли мне жизнь, когда мы были в воде. Да, я теперь все припоминаю. Вы правы, Хоуп. Вы подлинный живой Священный Цветок!

Она подошла к нему и, став около него на колени, протянула ему руку, которую он приложил к своим бледным губам.

Я потихоньку вышел из хижины, предоставив им говорить наедине об утраченном цветке, который был снова найден.

После этого Стивен поправился довольно скоро, ибо любовь — лучшее лекарство.

Я не знаю, что произошло между этой парой и братом Джоном с его женой, но с этого дня последние стали относиться к Стивену как к сыну. Я заметил, что новые отношения между Стивеном и их дочерью были приняты ими просто, путем молчаливого согласия.