Священный цветок

Странное сборище представляли мы! Впереди шел я, одетый более или менее прилично, потом Ханс в своей грязной широкополой шляпе и засаленном платье из полосатой бумажной материи, за ним Самми в европейском костюме, мягкой войлочной шляпе и светло-синем галстуке с красными полосками; если бы не недавнее купание, он имел бы очень нарядный вид. За ним следовал суровый Мавово и его отряд охотников. На каждом из охотников был гладкий черный восковой круг, прикрепленный к их коротким волосам. Все они имели весьма свирепый вид. Согласно новому закону, они не имели права появляться в городе вооруженными. Их ружья уже были отправлены на судно, а их копья с широкими наконечниками были завернуты в циновки, служившие постелями, причем острия их были обмотаны сухой травой. Однако каждый из них держал в руках сучковатую дубину красного дерева. Шли они по-военному, по четыре в ряд.

Правда, когда мы сели в лодку, чтобы переправиться на корабль, их воинственный пыл охладился, так как эти люди, бесстрашные на суше, удивительно боятся незнакомой им стихии — воды.

Мы достигли «Марии» и взобрались на ее палубу. Прежде всего я увидел Стивена Соммерса, сидящего, согласно рассказу Самми, на кабестане с пистолетом в руке. Недалеко от него стоял, облокотившись на мостик, португалец Дельгадо, находившийся, по-видимому, в чрезвычайно скверном настроении духа. Он был окружен матросами-арабами такой же подозрительной наружности, как и он, одетыми в грязное белое платье. Тут же находился начальник порта, хорошо знакомый мне почтенный джентльмен по имени Като, мужчина малого роста, переживший, подобно мне, множество самых разнообразных приключений.

Он сидел со своей свитой около люка и курил, не спуская глаз со Стивена и португальца.

— Рад вас видеть, Квотермейн, — сказал он. — Я тоже только что прибыл сюда. Тут что-то произошло, но я не понимаю по-португальски, а джентльмен, сидящий на кабестане, ничего не объясняет.

— В чем дело, Стивен? — спросил я, обменявшись рукопожатием с мистером Като.

— В чем дело? — повторил Соммерс. — Этот человек, — он указал на Дельгадо, — хотел потихоньку уйти в море со всем нашим багажом. Без сомнения, мы с Самми были бы выброшены за борт, лишь только земля скрылась бы из виду. Но Самми, понимающий по-португальски, подслушал их разговор. Их план открылся, и я, как видите, принял надлежащие меры.

Как и следовало ждать, Дельгадо всячески отпирался от этого. Он уверял, что всего только хотел подвести судно несколько ближе к берегу и ждать нас там.

Он, конечно, лгал и знал, что нам ясен неудавшийся ему план потихоньку выйти в море и завладеть нашим имуществом, предварительно убив Стивена и бедного повара или высадив их на какой-нибудь необитаемый остров. Но доказать это было трудно. Кроме того, нас теперь было много, и мы сами могли постоять за себя и защитить свое имущество.

Основываясь на этом, я считал дальнейший спор бесполезным, Поэтому я с улыбкой принял объяснения Дельгадо и пригласил всех к утреннему завтраку. Потом Стивен рассказал мне, что когда я накануне вечером разговаривал с Мавово, Самми, стороживший на судне наш багаж, попросил его прислать туда еще кого-нибудь. Зная трусливую натуру повара, он, к счастью, сразу решил отправиться на судно и провести там ночь. Дальше все было так, как рассказывал мне Самми.

Только оказалось, что он не был выброшен за борт, но решил искупаться добровольно в тот момент, когда столкновение с Дельгадо казалось неизбежным.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал я. — Счастье, что вам пришла в голову мысль провести ночь на шхуне.

Потом все пошло хорошо. Я послал нескольких людей в сопровождении Стивена за остальным нашим багажом, который был благополучно доставлен на борт «Марии». Вечером мы отплыли.

Наш переезд до Килвы прошел очень хорошо. Легкий ветер нес нас по поверхности моря. Даже Ханс, который, по моему мнению, был самым плохим моряком в мире, и зулусские охотники не чувствовали тошноты, хотя и отказывались от пищи, как утверждал это Самми. Кажется, на пятый или седьмой день нашего путешествия мы бросили якорь около одного из островов Килвы, недалеко от старого португальского форта. Дельгадо, с которым мы мало имели дела во время нашего переезда, поднял какой-то сигнал. В ответ на него пришла лодка с несколькими людьми, которых Дельгадо назвал портовыми чиновниками. Это была целая банда черных субъектов отчаянного вида под предводительством пожилого мужчины смешанной крови, с лицом, изуродованным оспой. Дельгадо представил его нам под именем бея Хассан-бен-Магомета.

Что Хассан-бен-Магомет относится крайне неодобрительно к нашему присутствию на судне и особенно к предполагаемой нами высадке в Килве, стало для меня ясным с того момента, как я увидел его неприятное лицо.