Святая и греховная машина любви

«Дорогой Блейз,

Тот факт, что ты до сих пор не приходил сюда, не писал, не звонил и никак не давал о себе знать, показал мне то, что, вероятно, и должен был показать. Ты ушел. Ты покинул меня. Тебе надо было, чтобы я это поняла — и я поняла. Смогла бы я простить тебя сейчас, если бы ты решил навсегда оставить Эмили Макхью и вернуться ко мне? Не знаю. Так или иначе, ты этого не сделаешь. Не стану докучать тебе рассказами о том, как я несчастна, — я пишу вовсе не для этого, а чтобы сказать следующее. По всей видимости, тебе нужен развод. Так вот, я готова пойти тебе навстречу, но при одном условии: Люка останется со мной. Думаю, у тебя нет оснований сетовать: у меня создалось впечатление, что тебя, равно как и его мать, не слишком беспокоит его будущее. В Патни ребенком никто не занимался, при необходимости это можно будет доказать. Сам он страстно хочет остаться со мной и не испытывает желания возвращаться к вам с Эмили. Я готова сражаться за Люку через суд, но все же верю и надеюсь, что, принимая решение, вы тоже будете руководствоваться интересами ребенка. Ему нужно общение, уверенность в завтрашнем дне и любовь; все это я могу ему дать. У меня ему будет гораздо лучше — во всех отношениях. Полагаю, вам следует благодарить меня за то, что я намерена посвятить свою жизнь воспитанию вашего сына. К тому же вы получите то, что вам от меня нужно, без всяких препятствий и осложнений с моей стороны. Но Блейз, как ты мог, как такое могло случиться, не могу поверить в этот кошмар до сих пор! И люблю тебя, как любила всегда, вот что самое ужасное. Если та, другая твоя жизнь вдруг не сложится… — но что толку об этом говорить. Становиться твоей покорной рабыней я, во всяком случае, не намерена. Ты выбрал ее — значит, тебе придется обходиться без меня. Как мне все это вынести?.. Извини, я не хотела этого писать. Мое требование насчет Люки совершенно серьезно.

X.»

Прочитав это письмо, Блейз с тоской осознал, что до сих пор он мог наслаждаться своим новым покоем и счастьем с Эмили лишь благодаря твердой уверенности в том, что там, у Харриет, ничего не меняется. Харриет должна была как бы «законсервироваться» и ждать, пока он разберется со своими переживаниями и впишется в свою новую жизнь — во всяком случае, в той мере, в какой это необходимо для ублажения Эмили. Ненормальный, твердил он сам себе, как можно — после всего, что было, — надеяться сохранить их обеих? Но, видимо, было можно. Получив письмо Харриет, Блейз едва не обезумел. При одном взгляде на слова, написанные ее рукой, у него подкашивались ноги, как у влюбленного мальчишки. Как он мог, как посмел потерять ее — через столько лет? Он так желал сейчас обнять ее, прижаться к ней, все объяснить. Он столько лет делился с Харриет всеми своими бедами — так почему нельзя сейчас пойти к ней и все-все рассказать? Объяснить ей, что творится у него в душе и в жизни, свалить груз проблем к ее ногам! Ему даже чудилось, будто Харриет говорит — вполголоса, как всегда, когда он на что-нибудь жаловался: «Да, это, конечно, неприятно — и все-таки давай подумаем, что тут можно сделать…»