Святая Иоанна

Но другого результата и ожидать было бы безрассудно: не может официальная организация, распоряжающаяся духовными потребностями миллионов мужчин и женщин, большей частью нищих и невежественных, успешно соревноваться со Святым Духом в выборе патронов, ибо он с непосредственной безошибочностью осеняет индивидуума. Даже если целая коллегия кардиналов будет молиться о том, чтобы вдохновение свыше помогло им в выборе. Быть может, сознательная молитва низших и заключается в том, чтобы их выбору дано было пасть на тех, кто достойнее их, но подсознательное-то желание, обусловленное инстинктом самосохранения, состоит в том, чтобы найти для своих целей надежного исполнителя. Святые и пророки, хотя случайно и занимают иногда то или иное официальное положение и должность, всегда выбирают себя сами, как Жанна. И поскольку ни Церковь, ни Государство по причине их обмирщения не способны гарантировать даже признания таких самовольных миссий, нам ничего не остается, как сделать вопросом чести наивысшую (в пределах разумного) терпимость к ереси, ибо всякая новая ступень развития человеческой мысли и поведения на первых порах неизбежно воспринимается как ересь и беззаконие. Короче говоря, хотя общество в целом и основано на нетерпимости, всякий прогресс основан на терпимости или на признании простого факта: закон эволюции как раз и есть ибсеновский закон перемены. А поскольку закон Бога (какой бы смысл в эти слова ни вкладывать), который в наше время может вселять веру, не подверженную влиянию науки, есть закон эволюции, то из этого следует, что закон Бога есть закон перемены, и когда церкви ополчаются на перемену, как таковую, они ополчаются на закон Бога.

Легковерие современное и средневековое

Когда знаменитого врача Эбернети спросили, почему он предается всем вредным для здоровья привычкам, против которых сам же предостерегает пациентов, он ответил, что выполняет функции указательного столба: всегда указывает путь, но сам туда не идет. Он мог бы добавить: и не заставляет путника туда идти, а также не мешает искать другую дорогу. К сожалению, наши клерикальные указательные столбы, если только они обладают политическим могуществом, обязательно направляют путника в определенную сторону. Пока Церковь была не только духовной, но и светской властью, пока она еще долгое время, насколько могла, оказывала влияние и воздействие на светскую власть, она добивалась ортодоксии гонениями, которые были тем более жестоки, чем лучше были ее намерения. В наши дни, когда врач занял место священника и может фактически делать с парламентом и прессой что захочет, пользуясь слепой верой в доктора, сменивший куда более критическую веру в приходского священника, — в наши дни юридическое принуждение, в силу которого больной обязан брать у врача любой вредоносный рецепт, доведено до такой степени, что оно ужаснуло бы инквизицию и потрясло бы архиепископа Лода. Наше легковерие гораздо хуже, чем легковерие средних веков, потому что у священника не было той прямой денежной заинтересованности в наших грехах, какую питает доктор по отношению к нашим болезням: в отличие от частного, коммерческого врача пастырь не голодал, когда с паствой было все в порядке, и не преуспевал, когда она гибла. К тому же средневековый клирик верил, что после смерти с ним произойдет нечто в высшей степени неприятное, если он будет действовать без зазрения совести, — вера, ныне, по существу, утраченная лицами, получившими догматическое материалистическое образование. Наши профессиональные корпорации — тред-юнионы — не проклянешь, у них нет души. Но скоро они вынудят вас напомнить им, что зато у них имеется тело, и его можно пнуть. Ватикан, тот никогда не был бездушным; в худшем случае он представлял собой политическую организацию, поставившую своей целью путем заговора добиться, чтобы Церковь стала высшей силой, не только духовной, но и светской. Поэтому-то вопрос, поставленный сожжением Жанны, по-прежнему остается жгучим, хотя сейчас решение его не повлечет за собой столь сенсационных последствий. Вот почему я и занимаюсь этим вопросом. Если бы речь шла просто об историческом курьезе, я не потратил бы на него и пяти минут времени.

Терпимость современная и средневековая