Святая Катерина (СИ)

Катерину снова захватил в плен женсовет, который носился по коридорам и постоянно трындел о липосакции. Жданов злился на них всех: он же велел Катерине сидеть возле телефона и ждать звонка из «Макротестиля», но нет! Она же понеслась в пампасы!

Когда раздался звонок в Катиной каморке, он злобно вскочил со своего места и рванул трубку с аппарата.

— Пушкарева, — услышал он в трубке срывающийся в фальцет юношеский голос, — так что ты решила-то?

Какой-то лукавый черт дернул в эту секунду Жданова под руку.

— Мм? — невнятно пробормотал он как можно тоньше.

— Ну с легендой для ребенка! Как мы объясним его появление Валерию Сергеевичу? Вряд ли он поверит в непорочное зачатие, хотя лично я бы…

Жданов тихо опустил трубку.

Кажется, никогда в своей жизни он не чувствовал себя настолько преданным.

========== 2 ==========

Хлопнула дверь в его кабинет, мягко протопотали Катины ботинки, и Пушкарева появилась в своей каморке.

Оторопела, застав здесь Жданова, по-прежнему обнимающего телефонный аппарат.

Он еще сумел отстраненно подумать о том, что она сочтет его офисным фетишистом, прежде чем спросить напрямик:

— Катя, вы ждете ребенка?

У Пушкаревой по лицу разлился такой ужас, что иного ответа и не нужно было.

— Откуда вы знаете? — хватаясь рукой за горло, сипло спросила она.

— Откуда я знаю? Да женсовет эту новость на юбках по всей компании разнес, — загрохотал Жданов, не слыша и не понимая себя.

— Как женсовет?! Но откуда они…

Однако ему не было никакого дела до миграции слухов в Зималетто.

— Как вы могли так со мной поступить, Катя? — кричал он. — Вы же меня предали! Подставили! Я же рассчитывал на вас, а вы… вы… Вы обо мне подумали?

Он задыхался, и слов у него не хватало. Однако они нашлись у Пушкаревой.

— Простите, — вытолкнула она их из себя с нескрываемой насмешкой, — что я не подумала о вас. Мне жаль, что я не согласовала это событие с вашим рабочим расписанием.

— Какое к черту рабочее расписание, — крикнул он, не собираясь смягчаться из-за её взволнованно подрагивающих губ и прерывистого голоса. — У нас ненормированный график!

Жданов вручил ей телефон и выбежал из каморки, где было слишком тесно для полноценного скандала, ему требовался простор.

— Когда вы собирались мне об этом сказать, Катя? — крикнул он.

Пушкарева недоверчиво застыла на пороге, словно была готова в любой момент скрыться в каморке и запереться изнутри.

— Никогда, — ответила она.

От изумления Жданов даже вопить перестал.

— Как это? — спросил он.

— А вы бы все равно не заметили, — объяснила Катерина, очерчивая рукой арбуз возле своего живота. — Даже если у меня вырастет четыре ноги, вы не обратите на это внимания.

— Что за глупости, Катя! — рявкнул он, и тут его осенило, что вопить и топать ногами на беременную женщину — чересчур даже для него.

Катя с достоинством поправила очки и, верно оценив смену его настроения, сделала несколько маленьких шагов вперед.

— Ну и что мы будем теперь делать? — растерянно спросил Жданов и сел на стол.

Катя осторожно пристроилась рядом.

— Даже не знаю, — вздохнула она. — Папе как-то надо сказать, а как ему скажешь, когда…

И она махнула рукой.

— А откуда вообще это взялось? — мрачно озадачился Жданов и следом за Пушкаревой изобразил арбуз у её живота. Катя посмотрела на него длинным, пронзительным взглядом. Ну чисто рентген.

— Аист принес, — наконец проговорила она с усмешкой.

— Аист, — повторил он. — Конечно. А этот аист не мог повременить до тех пор, пока Зималетто не выйдет из залога? Что мне теперь делать с Никамодой? Боже, Катя, как это все невовремя, — снова начал закипать он. — Что вообще за муха вас укусила? Как вы могли проявить такую безответственность, когда только от вас зависит такая огромная компания, как наша? А вы не можете это всё отложить на год или два?

— Законсервировать, — поддакнула Пушкарева.

— Именно, — обрадовался Жданов, но тут же прикусил язык, — что я несу! Катя, вы всадили нож мне в самое сердце и провернули его три раза.

— Как это происходит, — заинтересовалась Катя, глядя на него как на насекомое под стеклом, — что вы способны переживать только о себе?

Жданов поперхнулся.

— Как ваше здоровье, Катя? — немедленно опроверг он это дикое обвинение.

— Прекрасно, Андрей Павлович, — ответила она вежливо.

— А кто у нас аист? — новая ужасная мысль пригвоздила его к столу. — Зорькин?

Господи, если этот неведомый тип даже будучи в друзьях Катерины внушал страх и трепет, то повышение в мужья грозило компании бедствиями и сотрясениями.

Эта парочка же все Зималетто на памперсы растранжирит!

А еще говорят у беременных гормональные срывы, и всякое такое. Как можно доверять финансы столь неустойчивой конструкции — Пушкарева, Зорькин и эмбрион, к которому Жданов уже сейчас ощущал непреодолимую неприязнь?

Теперь же Пушкарева будет думать только о нем, а не о своем президенте!

— Андрей Палыч, — прервала Пушкарева его погружение в хоррор, — мы можем переписать Никамоду хоть на кого. Например, на… — и она замолчала, задумавшись.

— Вот именно, — буркнул Жданов, — где я найду еще одного человека, которому буду абсолютно доверять?