Святая кровь

Желание остановить их, вмешаться, наложить свои руки на несчастного было просто мучительным. Едва дыша, Шарлотта провожала взглядом бригаду: закатив больного в ожоговое отделение в конце коридора, медики скрылась за механизированными дверями.

Шарлотта ничего не могла с собой поделать, мучаясь, как наркоман во время ломки. Неукротимые чувства раздирали ее и вынуждали задаваться вопросами. Как же Иисус жил со всем этим? Было ли ему так же страшно? Сомневался ли он в том, что достоин своего дара? Ведь, несмотря на то что Бог, может быть, и имел к Нему отношение, сам-то Иисус был человеком. Чувствовал ли он себя тоже одиноким, потерянным, сбитым с толку и смущенным? Как Иисус выбирал, кого именно исцелять, скольких исцелять?

Такая силища могла спровоцировать столько различных откликов души и рассудка — от полноценного величия души до неудержимой мизантропии, а то и помешательства. Конечно же, ей необходимы были наставления, сдержанность, терпение и… вера. Вот только где искать правильные ответы? Материал для психоанализа был не вполне подходящим.

В этот момент Шарлотта поняла, что лучшего места для начала, чем Рим, не придумаешь.

«А теперь соберись».

Молодая медсестра в небесно-голубом халате и брюках направилась к ней от сестринского поста. Цвет ее формы неприятно напомнил Шарлотте облачение эгоистичного мизантропа, от которого остался лишь пепел на полу у ковчега Завета.

Быстрый взгляд на Шарлоттину спортивную сумку с логотипом YMCA подтвердил догадку сестры о том, что гостья была американской коллегой.

— С вами все в порядке? — обратилась сестра на английском с акцентом жителя Новой Англии.

— Да, — ответила Шарлотта и глубоко вздохнула. — Благодарю.

— Простите, что вам пришлось увидеть это. — Сестра показала глазами на ожоговое отделение. — Через эти двери провозят самых тяжелых. К такому не сразу привыкнешь…

— Как думаете, выкарабкается?

Сестричка склонила голову на один бок, затем на другой.

— Мы обязаны верить, что выкарабкается. Бывает, когда думаешь: нет никакой надежды. — Она пожала плечами и улыбнулась. — А тебя поджидает приятный сюрприз.

Ее взгляд опустился на желтый ламинированный визитерский пропуск в руке Шарлотты.

— Вы пришли кого-то навестить?

— Патрика Донована.

— А, это мой. Думала, у него нет семьи.

— Теперь есть, — мягко ответила Шарлотта.

— Так славно, что вы пришли! Пойдемте, это дальше по коридору, я отведу вас к нему.

Шарлотта пошла рядом с сестрой.

— Как он?

Сестра печально взглянула на нее.

— Да боюсь, не очень хорошо. Много повреждений в области груди. Если в течение ближайших дней справится, у него будет отличный шанс на поправку. Он настоящий боец.

Она зажгла ободряющую улыбку и добавила:

— У меня такое чувство, что он преподнесет нам сюрприз.

Внезапно сестра оттянула Шарлотту к стене: из-за угла вылетела кардиобригада, на ходу работая дефибриллятором. Еще один поединок со временем и плотью. Шарлотта будто наяву увидела гримасу смерти.

— Простите, — сказала сестра. — Еще и поэтому мы называем их аварийно-спасательными тележками.

Они вновь зашагали по коридору.

— Возможно, вам придется не по душе то, что предстоит увидеть, — извиняющимся тоном объясняла сестра. — Видите ли, самостоятельно он дышать не может, мы подключили его к аппарату искусственной вентиляции легких. Много-много трубочек в груди и гортани. И пока что держим его под действием мощных успокоительных средств.

Пораженная услышанным, Шарлотта не выдержала, и по щекам покатились слезы.

— Понятно…

Они миновали еще две комнаты с прозрачными стеклянными стенами. В третьей на кровати Шарлотта разглядела Донована. С множеством трубок, закрепленных надо ртом и носом, его можно было узнать только по безволосому черепу и бровям домиком.

— Пришли.

Сестра остановилась за дверью.

— Может, вы хотите помолиться за него?

Желая утешить Шарлотту, она опустила ладонь ей на плечо.

— Я очень верю, что это поможет. Если вам что понадобится или захотите о чем-то спросить, меня зовут Марианн.

— Я так благодарна вам за все… Спасибо.

Сестра отправилась обратно на свой пост.

Очень долго стояла Шарлотта, замерев перед дверью. Наконец решившись, подошла к кровати Патрика, подвинула себе стул и села лицом к двери. Слезы полились неудержимо, и, когда она вытерла их, долго и тяжело смотрела на блестящие кончики своих пальцев, задумавшись о том, каким образом исцеляющие силы в ее ДНК с такой легкостью перетекли в сына Коэна. И будет ли геном мальчика полностью перекодирован, чтобы стать похожим на ее собственный… и на геном Иисуса? Не может быть, что все было так просто, иначе не окончился бы бедой контакт Джошуа с ковчегом.

«На генетическом уровне что-то во мне должно быть иначе».

Но как можно определить такой отличительный признак, как осуществить генетический отбор? Предположение раввина — о том, что она была среди «избранных», — казалось ей неправдоподобным.

«Но как, как ящик с лежащими в нем каменными плитками, скипетром и костями различает людей? С другой стороны, кости-то не простые — светятся, как лунные скалы. И этот удивительный свет на крышке ковчега… Всемогущий вечный свет».