Святая кровь

Коэн откинулся на спинку сиденья и, открыв окно, впустил ласковый средиземноморский ветерок, гуляющий по Тель-Авиву. Это навеяло воспоминания о его первом приезде в Израиль.

Ему тогда было пятнадцать. Два года минуло, как дед ввел его в свой тайный круг: с того момента жизнь Аарона круто изменилась. Учения были настолько подробны и обстоятельны, настолько неизгладимо вплетены в подсознание Коэна, что ему казалось, он чувствовал с этой землей кровную связь. И уже к полудню иной ветер, дующий над древними песками, должен встретить его в дельте Нила, на братской земле его предков. Земле, где родился дар Яхве — фамильное наследие.

27

В Музее Рокфеллера, расположенном сразу же за северной стеной Старого города, Амит и Жюли терпеливо ждали в пустом коридоре с вереницей кабинетных дверей. Амит второй раз постучал в дверь офиса Йозефа Даяна и вновь не услышал ответа. Он потрогал ручку двери. Заперто.

— Странно. Первый раз вижу, чтобы ее запирали. Он практически живет здесь.

У Йозефа не было детей, а жена его, долго и трудно проболев, скончалась от рака всего четыре года назад. С тех пор старик использовал эту крошечную комнату, чтобы заполнить одинокую пустоту.

— Где свитки? — спросила Жюли.

— Я оставил их ему. Внутри.

— А у вас что, ключа нет?

Он покачал головой.

— А дружок ваш не мог удрать вместе с ними?

— Исключено, — не задумываясь, ответил Амит. — Нам надо попасть внутрь.

Археолог присел на корточки перед дверью рассмотреть замок и достал из кармана ключи.

— А сказали, ключей нет.

— Есть, но не ключи.

Амит снял с кольца два маленьких черных матовых инструмента, напомнивших Жюли те, что всегда выложены на хирургическом подносе в кабинете дантиста.

— Будьте начеку, — велел Амит.

Хотя входы и коридоры музея строго охранялись, лаборатория Йозефа, как и его скромная личность, избежали всяческих новомодных средств защиты. Когда Амит служил в АОИ, основными барьерами проникновения на конспиративную квартиру в Газе были ребята в масках и с «узи», которые слишком часто прикладывались к чаше с отравленным пуншем исламских фундаменталистов. Но с тех пор как их убрали, дверные замки стали куда более хитроумными, чем этот. И все же попытка не пытка. Легким нажатием он вставил инструмент в гладкий алюминиевый замок и повернул по часовой стрелке.

Жюли попыталась сыграть коридорного часового, но ее внимание больше привлекало то, чем был занят Амит. Она украдкой наблюдала, как он вставил в скважину второй инструмент рядом с первым, — штуковину с крючком на конце, которая смотрелась бы на своем месте в корзинке с вязаньем ее покойной бабушки.

Амит покрутил крючком вдоль зубчиков механизма замка, пытаясь зацепить нужную пару. Одну за одной он пробовал каждую из них: «клик, клик, клик…» Через пять секунд он опустил ладонь на ручку двери и мягко повернул. «Щелк». Он подал сигнал Жюли, которая в ответ удивленно подняла брови.

— Где это вы так наловчились? — спросила она.

— Один из нормативов обучения АОИ. Раньше очень выручал, по крайней мере, когда находишься на вражеской территории, например в Газе, с заданием выявить и уничтожить исламских террористов, а звонить в дверь в таких случаях у нас было не принято.

Убрав в карман инструменты, он поднялся на ноги и открыл дверь.

Оба скользнули внутрь неосвещенного кабинета, и Амит неслышно закрыл за собой дверь.

— Если вы собирались затащить меня в темную комнату, — сказала Жюли, — то могли б сначала предупредить.

— Приберегите эту мысль на потом, — ответил он и двинулся вдоль стены, пытаясь нащупать выключатель.

Легкий щелчок, и стерильный галогеновый свет залил кабинет.

Амит сразу же направился к просмотровым столикам. Именно там вчера утром он наблюдал, как Йозеф аккуратно срезал восковую пломбу с сосуда, выкрутил пробку и обнаружил в нем три неплотно скрученных папируса. Прежде чем Йоси вытащил свитки, он попытался пригасить нетерпение Амита, объяснив, что большинство древних пергаментов слишком ветхи, чтобы вот так сразу их разворачивать. Он что-то говорил о коллагене, содержащемся в овечьей коже, который, попав сначала во влажную среду, впоследствии высыхает.

«Прежде всего, нам, наверное, придется отправить его на рентгеновский анализ, — сказал тогда Йоси. — Я читал, в Оксфордшире тоже открылась новая лаборатория, где разработали источник света в десять миллиардов раз сильнее Солнца. При помощи его расшифровывают письма на свитках, которые невозможно раскатать из-за их хрупкости. Вы можете себе представить такое? Фантастика!»

Но когда Йоси достал пергаменты и выложил их на просмотровый столик, крайне осторожно притрагиваясь к скрученным свиткам указательным пальцем в резиновой перчатке, он не смог скрыть своей радости. Последующие «ощупывания» и беглый осмотр под мощным увеличением придали ему уверенности, и он решился сам развернуть один свиток. Первый поддался с небольшим усилием, второй и третий — аналогично. К удивлению Йоси, состояние пергамента было почти таким же, как в тот день, когда его отбелили, вытянули и придали ему форму.