Святая (ЛП)

Сижу. Около минуты он стоит рядом, затем садится ко мне. Мы смотрим вдаль на гаснущий свет в горах, слушаем журчание маленького ручейка, бегущего где-то поблизости, звуки машин, проезжающих по шоссе, все вместе они создают определенную мелодию. – У меня не много воспоминаний, - признаю я.

- Знаю. Ты была очень маленькая.

- Я помню, как ты брился.

Он улыбается. – Да. Тебя это очаровывало. Тебе хотелось попробовать самой. Твоей маме пришла в голову чудесная идея, вырезать тебе бритву из старых кредитных карт, и ты сидела на столике в ванной и брилась вместе со мной.

- Странно, что ангелу приходится бриться.

Он потирает свой гладкий подбородок. – Не приходится. Хотя, иногда моя профессия вынуждает носить бороду.

Его профессия. Я прокручиваю в голове эти слова.

- В те дни с твоей мамой, для меня все было по-другому, если говорить о физиологии. Мне приходилось бриться, мыться, есть и пить.

- А сейчас?

- Я могу. Но это не обязательно, - он откусывает большой кусок мороженого, хрустя вафлей. Оно пачкает его подбородок, и он пытается стереть его. Я подаю ему салфетку.

- Потому что ты в другом теле.

- Каждый из нас состоит из двух частей, - говорит он, - души и тела.

- Значит, тело реально. А душа…призрачна, - говорю я.

- У людей. Тело твердое, а душа невидима. До тех пор, пока они не будут разделены, и тело не превратится в прах, а душа не попадет в другой мир. Тогда и душа становится твердой.

- А как у меня? – спрашиваю я. – На что похожа моя душа? Ты ее видишь?

- Она прекрасна. – Он улыбается. – У тебя чудесная душа. Как и у твоей мамы. – Уже почти полностью стемнело. В нескольких футах от нас начинает стрекотать сверчок. Я думаю, что нам пора идти.

И нам все еще предстоит больше часа добираться до дома. Но я продолжаю сидеть.

- Мама…она отправится на небеса?

Он кивает, его лицо светлеет. Он счастлив, что она умирает, доходит до меня.

Потому что на небесах у него есть шанс быть с ней все время. Он счастлив, но ради меня старается подавить это чувство, посмотреть на это с моей стороны.

- Ее тело увядает, - говорит он. – Скоро она навсегда его покинет.

- А я смогу видеться с ней? – В груди расцветает надежда. Мы можем пересекаться, где-нибудь между небом и землей. Мама же была однажды на небесах. Я тоже могу отправиться туда. Я бы не чувствовала себя так ужасно, если бы смогла иногда видеть ее, разговаривать с ней. Принимать ее советы, шутки и остроумные замечания. Я все еще могу сохранить себе маму.

- Ты можешь летать на небеса, - отвечает отец. – Как Трипл, ты обладаешь способностью путешествовать между мирами. Димидиус должен помогать, но в истории много случаев, когда Триплы учились этому сами.

Я почти смеюсь, настолько это хорошая новость.

- Но маловероятно, что ты будешь видеться с мамой, - говорит он. – Она отправится в собственное путешествие, в котором ты не сможешь ее сопровождать.

- Но почему? – знаю, что вопрос звучит, как у трехлетнего ребенка, плачущего без мамы, но не могу с этим справиться. Я вытираю внезапные слезы обиды. Я вскакиваю на ноги и бросаю недоеденное мороженое в урну неподалеку.

Он не отвечает, что само по себе заставляет меня смутиться еще больше.

- Нам пора, - говорю я. – Все будут думать, куда мы подевались. – Он доедает мороженое и идет за мной к машине. Следующие полчаса мы едем в полной тишине, минуя освещенные фермы, стоящие поодаль от дороги, силуэты лошадей в полях, затем въезжаем в сосновый бор, мимо указателя «ВЪЕЗД В ДЖЕКСОН ХОЛЛ» на дороге Титон. Отец не кажется сердитым, скорее, он проявляет уважение к моему личному пространству. Я ценю это, и в то же время меня это возмущает. Меня возмущает то, что он может заставить меня ценить это, даже не смотря на то, что он считает, что совершенно нормально вот так ворваться в мою жизнь и ставить меня под удар.

А потом я чувствую вину за то, что злюсь, потому что он – ангел, посланник бога.

- Извини, - наконец говорю я, когда мы проезжаем узкий поворот к Джексону.

- Я люблю тебя, Клара, - говорит он после долгой паузы. – Хочу, чтобы ты чувствовала это. Ты чувствуешь?

- Да.

- И я обещаю, ты встретишься с мамой снова.

Я напоминаю себе, что он относится к тем парням, которые не нарушают обещаний.

За ужином тихо, за столом только отец, Джеффри и я. Джеффри практически проглатывает свою порцию и уходит, что расстраивает отца, или что-то похожее на это, насколько отец вообще способен расстраиваться.

- Хороший сегодня получился разговор, - говорит он мне, пока мы загружаем посуду в посудомоечную машину. – Я очень этого хотел.

- Ты звонил мне раньше, - напоминаю я ему. – Как так получилось, что ты никогда не выглядел заинтересованным в этом?

- Мне было неловко притворяться, - говорит он, опустив глаза.

- Имеешь в виду, лгать мне?

- Да. Это происходит неестественно и причиняет боль.

Я киваю. В этом есть смысл. В конце концов, начинает иметь смысл. Это помогает.

Я улыбаюсь отцу, извиняюсь и отправляюсь в свою комнату, корпеть над домашней работой. Не проходит и десяти минут, как Кристиан появляется на крыше. Он подходит прямо к окну и стоит там, глядя на меня, затем стучит по стеклу.