Святая ночь

— Тело моей жены лежит где-то на этой горе, — настаивал Виктор. — Я должен его найти. Если вы не поможете мне, я обращусь к кому-то еще.

Старик обернулся и назвал какое-то имя. Из толпы крестьян выступил ребенок, девочка лет девяти. Старик положил руку ей на голову.

— Эта девочка видела жриц и говорила с ними. Другие дети, в прошлом, тоже видели их. Они показываются только детям и очень редко. Она расскажет вам о том, что видела.

Девочка говорила нараспев, не сводя глаз с Виктора, и тот понял, что она повторяла текст так часто, перед одними и теми же слушателями, что он превратился в молитву, выученную наизусть. Виктор не понимал местного диалекта, поэтому, когда девочка замолчала, старик продекламировал перевод таким же певучим голосом.

— Я забрела на Монте Верита с моими подружками. Налетела буря, и подружки убежали. Я не поспевала за ними, заблудилась и попала в то место, где высится стена с окнами. Я плакала. Я перепугалась. Она вышла из стены, высокая и ослепительная, за ней другая, молодая и такая же красивая. Они успокоили меня, и я хотела пройти с ними за стену, услышав пение, доносившееся из башни. Но они сказали, что это запрещено. И лишь когда мне исполнится тринадцать лет, я могу прийти и остаться с ними. Были они в белых до колен одеяниях, с голыми руками и босиком, короткостриженые. Они прекрасней всех женщин этого мира. Они проводили меня до тропы, откуда я сама нашла дорогу домой. Затем они ушли от меня. Я рассказала все, что со мной произошло.

Все это время старик не сводил глаз с лица Виктора. Он не сомневался ни в едином слове ребенка. А Виктору подумалось, что девочка просто заснула на солнцепеке, все это ей пригрезилось, но она приняла сон за реальность.

— Извините, — улыбнулся он старику, — но я не могу поверить в детскую выдумку. Это ее фантазии.

Старик вновь подозвал девочку, произнес несколько слов, и та выбежала из дома.

— На Монте Верита ей дали ожерелье из камней. Ее родители прячут его от дурного глаза. Она попросит дать ей ожерелье, чтобы показать вам.

Спустя несколько минут девочка вернулась и подала Виктору то ли пояс для узкой талии, то ли ожерелье. Камни, судя по виду горный кварц, сопрягались по желобкам и выступам. Чувствовалось незаурядное мастерство резчика. Ожерелье не шло ни в какое сравнение с поделками крестьян, берущих в руки резец, чтобы скоротать зимние вечера. В молчании Виктор возвратил ожерелье девочке.

— Должно быть, она нашла его на склоне горы.

— Нам не сделать такого ожерелья, — возразил старик. — Не способны на это ни жители долины, ни городов нашей страны, в которых мне довелось побывать. Девочка получила ожерелье, как она и сказала, от тех, кто живет на Монте Верита.

Виктор понял, что дальнейшие споры бесполезны. Никто не смог бы перебороть упрямства этих крестьян, а их суеверия оказались сильнее здравого смысла. Он спросил, можно ли ему остаться в доме еще на день и ночь.

— Вы вольны жить здесь, пока вам не откроется истина, — услышал он в ответ.

Один за другим соседи разошлись, жизнь деревни вернулась в обычную неспешную колею. Словно ничего и не произошло. Виктор вновь решил подняться на Монте Верита, на этот раз по северному склону. Но довольно скоро убедился, что пройти там нельзя, во всяком случае без специального альпинистского снаряжения. Выбери Анна этот путь, она бы неминуемо разбилась.

Виктор вернулся в деревню. Расположенная на восточном склоне, она уже спряталась в тень горы. Войдя в дом, он увидел приготовленный для него ужин. Расстеленный спальник лежал перед очагом.

Он слишком устал, чтобы есть, забрался в спальник и тут же заснул. Следующим утром он встал рано, поднялся на Монте Верита и просидел там весь день. Он ждал, не сводя глаз с окон-щелей. Долгие часы солнце палило немилосердно, а затем покатилось за горы. Ничто не шевельнулось в монастыре, никто не вышел к Виктору.

Он думал о другом мужчине из деревни, который много лет тому назад ждал три месяца, день за днем, ночь за ночью. И гадал, на сколько же хватит у него терпения, сможет ли он выдержать такой же срок.

На третий день в полдень солнце светило особенно ярко и Виктору пришлось уйти в расселину, в спасительную тень. Устав от бесплодного ожидания, а может, и от отчаяния, он уснул. Проснулся он, как от толчка. Маленькая стрелка часов подошла к цифре «пять», в расселине уже похолодало. Виктор поднялся к вершинам Монте Верита, отливающим золотом в лучах заходящего солнца. И тут он увидел Анну. Она стояла у стены на крошечном, в несколько футов, выступе, над крутым обрывом.

Она ждала, устремив на него взгляд, и Виктор бросился к ней с криком: «Анна… Анна…» Он захлебывался от рыданий, а сердце его чуть не выпрыгивало из груди.

Подбежав ближе, он понял, что не сможет обнять жену. Их разделяла пропасть. Она стояла в каких-то двенадцати футах, преодолеть которые он не мог.