Святая ночь

Семо глядел на старика невидящим взором. Он, случалось, забывал в конторе, в барах дорогие вещи, ключи, но никогда не забывал положить во внутренний карман пиджака драгоценный амулет. Амулет из слоновой кости стал неотъемлемой частью жизни Семо, может быть, даже самой его жизнью. Семо подался вперед и заглянул старику в глаза.

— Я слышу ее, отец, — сказал он с расстановкой, и в голосе его звучали мольба и отчаяние.

— Ты всегда носишь с собой амулет?

— Всегда отец.

Старик помрачнел.

— Дай-ка его сюда.

Семо протянул ему амулет. Старик осмотрел его и, видимо, остался доволен. Затем он взял ножичек и, расстелив на циновке белую тряпицу, вскрыл амулет. В свое время Семо заплатил за него старику сто фунтов. Они вместе заполнили его «било» — белым порошком, похожим на золу, который знахарь хранил в маленьком мешочке, сшитом из козьей шкуры. Когда старик снова приладил к амулету верхнюю часть, он обрел первозданную гладкость и цельность. Семо не знал, что его можно открыть, ему и в голову не приходило попробовать.

Теперь старик уже несколько минут пытался отделить верхнюю часть, но у него ничего не получалось. Бросив амулет, он стал искать ножичек потоньше. Пот, выступивший у него на лбу, тонкими струйками сбегал к глазным впадинам. Семо испытывал чувство странной опустошенности.

— Вот уж не думал, что придется открывать его снова. — Старик, стиснув зубы, снова принялся за дело. — Такая штука служит людям всю жизнь, — добавил он.

Семо молча глядел на руки старика, в которых мелькали острие ножичка и амулет. Вдруг под нажимом острия верхушка амулета отделилась и упала на циновку; в белую колдовскую золу «било» шлепнулась красная волосатая гусеница. Потрясенный старик попятился, бросив в порыве безотчетного страха амулет и ножичек на циновку.

Семо вскочил, подавляя крик, сердце у него замерло. Гусеница шевельнулась и поползла с белой тряпицы на циновку — туда, где лежал небрежно брошенный разобранный амулет. Старик подошел к Семо и положил руку ему на плечо.

— Я на этом деле зубы съел, сынок, но ничего подобного в жизни своей не видел, — сказал он упавшим голосом. — Меня постигла неудача. Придется тебе искать другого знахаря.

Его посеревшее от страха, залитое потом лицо еще больше состарилось. Семо ощутил, что огонь, пожиравший его внутренности, теперь разливается по всему телу. Он задыхался в тесной комнатушке.

— Я не могу уйти с пустыми руками, отец. Я богат, я заплачу, сколько запросишь, любую сумму.

— Нет, сын мой, — печально покачал головой старик, — я бога помню и не хочу тебя грабить. Даже те сто фунтов верну. Я хотел исцелить тебя на всю жизнь, но ничего не вышло, и года не продержался. Я не обманщик.

— Старик снял руку с плеча Семо и принялся искать узелок с деньгами.

Слабая улыбка появилась на лице Семо, улыбка обреченного.

— Отец, — произнес он спокойно, будто ничего не случилось. — Пусть деньги останутся у тебя в знак нашей дружбы. Я ведь не ребенок и многое повидал. Жить мне осталось совсем мало, раз она так упорно меня зовет.

— Семо глубоко вздохнул, чтоб унять боль в груди. — Я проиграл. Деньги мне скоро совсем не понадобятся, это ясно нам обоим. Прими их в подарок от сына. Ты уверен, что не можешь мне помочь?

— Не могу, сынок.

Семо взял панаму и, не оборачиваясь, направился к невидимой двери в стене. Старик, догнав его, прошептал:

— Если бы тень этой женщины бродила по земле, я мог бы ее отыскать и подчинить своей власти. Но она ускользнула в озеро, над которым я не властен, и плавает там на свободе. Уж если я не могу заманить ее в ловушку, тебе не поможет ни один другой знахарь, — и положив руку на плечо Семо, наказал: — Возвращайся без промедления к отцу с матерью. Они должны отыскать мудреца, который знает духов воды. Только ему под силу укротить дух Айимбы. Не теряй времени, уезжай из города, пока она еще не решается досаждать тебе средь бела дня. Уезжай, пока еще можешь найти свой дом.

Потайная дверь открылась, и Семо пошел, ступая наугад за парнишкой, который привел его сюда. Наверное, проводник слышал предсказание, иначе почему бы он с такой вежливой сдержанностью распахивал перед Семо двери, пропуская его вперед? В народе принято во всем угождать обреченному на смерть. Люди стараются окружить его вниманием и заботой, ведь он — гость, его дни сочтены.

Женщины в кухне все еще хлопотали над своими горшками. Играли дети. Второй парнишка-часовой по-прежнему охранял вход в дом, дожидаясь брата, чтоб продолжить игру.

На улице было свежо. Семо шел, не разбирая дороги, мимо жалких лачуг. Он чувствовал, как мальчишки, зажав в кулаках камешки, смотрят ему вслед. Он уже не различал крыш домов, которые были ясно видны, когда он пришел сюда, на окраину. Все они слились в одну огромную крышу из рифленого железа. Семо брел наугад, пытаясь отыскать шоссе, проходившее где-то слева. И в ушах его звучал голос старого знахаря: «Уходи, пока ты еще можешь найти свой дом».