Святая ночь

Но никто из жителей города не хотел по доброй воле отдать своего ребенка, и они силой отняли младенца у Симби — ведь она была чужестранкой, — и заставили ее истолочь ребенка с мылом. Она горько рыдала, когда толкла своего младенца, но ничего не могла поделать. Увидев, какие страшные обычаи в этом городе, Симби решила уйти оттуда, но тут у нее родился второй ребенок. И надо же так случиться, чтобы в это время жители получили известие, что на их поля напала саранча. И второго ребенка Симби, вместе с другими детьми, принесла в жертву на перекрестке дорог. Люди молились, чтобы саранча полетела в другую сторону, — и она полетела в другую сторону.

Симби была в большом горе. И сказала дровосеку, своему мужу, чтобы он отвез ее в родную деревню, но он просил ее подождать еще несколько недель. Тогда она поняла, что все это обман, и он даже не знает, где ее деревня; она повторила свое проклятье, и день для дровосека обратился в черную ночь. Он ничего не видел и бродил во тьме, а Симби ушла прочь из города и снова пустилась в путь. Но через несколько дней после того, как она покинула мужа, дровосек снова прозрел и увидел свет дня: он все же сделал ей добро, иначе так и остался бы во тьме на всю жизнь. Он погнался за ней, хотел вернуть домой. Но все его старания ни к чему не привели. Симби была уже далеко.

Глава девятая. «ДЛЯ МЕНЯ И МОИХ БОГОВ»

Симби все шла да шла, пока не попала в какую-то страну, и это была Страна Горькой Нужды. И тут Симби пожалела, что покинула город, где жил дровосек.

Страна эта была волшебная, потому что все одежды на теле Симби тотчас превратились в пепел, как только она вступила в этот край. Симби осталась совсем нагой.

Она брела долго-долго и сильно проголодалась. Подошла к дереву и хотела сорвать несколько плодов. Но — вот беда! — не успела она притронуться к плодам, как они тотчас превратились в камешки. А камни ведь не станешь есть. Симби потащилась дальше. Через несколько минут ей повстречалось небольшое озерко. Симби была очень голодна и решила выпить воды: может, это прибавит ей сил. Но только она наклонилась, чтобы сделать глоток, как озерко мгновенно высохло.

Вот тогда-то Симби и поняла, что очутилась в Стране Горькой Нужды и надо поскорей уносить ноги.

Повернув обратно, она вышла на дорогу и никак не могла понять, что это за дорога, уж не Тропа ли Смерти? Но деваться было некуда, и она шла вперед, пока не увидела ручей.

Она остановилась и выпила воды, а есть по-прежнему было нечего. Хорошо бы посмотреться в зеркало, да где его возьмешь? Симби села у ручья и нагнулась к воде. По отражению видно было, как она исхудала, а грязные волосы совсем свалялись. Ей стало стыдно, что она голая. И все это случилось, как только она попала в Страну Горькой Нужды.

Застыдившись, Симби поспешила прочь от ручья. Вскоре она добралась до леса. Там она срезала целую охапку широких листьев, волокнами сшила их вместе и прикрыла тело. Потом двинулась дальше и шла, пока не поравнялась с каким-то домом, который стоял у обочины.

Симби постучалась и проговорила слабым голосом, ибо к тому времени она умирала с голоду:

— Добрый день этому дому.

— День добрый и тебе, девушка, — ответила старуха из своего угла. Она была совсем дряхлая и с трудом различала, кто говорит: мужчина или женщина.

Симби вошла и сразу же разглядела в темноте старуху. Потом она увидела богов, которых тут было очень много, и чуть не выбежала со страху. Кроме старухи, хозяйки богов, в доме не было ни живой души. Сюда заходили только торговцы съестными припасами и тканями: она покупала у них еду и одеяния для своих богов.

— Дайте мне поесть, — жалобно попросила Симби и встала на колени перед старухой.

— Ох, не взыщи, есть у меня немного бананов, но их хватит только для меня и моих богов, — ответила женщина.

— Но у вас есть и другая еда.

— Эта еда тоже для меня и моих богов, — повторила старуха.

— Ну, что ж, я скажу спасибо и за глоток воды.

— Вот еще! Вода тоже для меня и моих богов, — отрезала та.

— Вы, наверное, видите, что я бедна: вместо одежды прикрылась листьями, — сказала Симби.

— Вижу, — ответила старуха, с усилием приоткрыв мутные глаза.

— Дайте же мне занавеску, что висит перед богами; я в нее завернусь.

— Ни за что. Эту занавеску нельзя трогать, она для меня и моих богов, и все, что здесь есть, — только для меня и для моих богов, — без всякой жалости повторила хозяйка.

«Ну что за старуха такая? — подумала Симби. — О чем ее ни попросишь, только и слышишь в ответ: „Это для меня и моих богов“».

— Тогда примите меня в услужение, госпожа, и дайте мне вперед денег, я куплю себе платье и еду! — молила Симби; ведь не могла же она уйти от старухи и продолжать путь без еды и без платья.

— Я не ростовщик, но если ты будешь преданно служить мне и моим богам, я ссужу тебе немного денег, и ты купишь платье и наденешь его вместо этих листьев. А остальные деньги потратишь на еду для себя.

— Я буду верно служить вам и вашим богам, госпожа, — пообещала Симби.