Святая Русь - Княгиня Мария

«Совсем недавно, после татарского угощения, умер родной дядя Владимир Константинович Углицкий, а затем и Василий Ярославский. Сродники были отравлены уже при правлении Сартака. Правда, матушка уверена, что князей загубили по приказу хана Берке. А что произойдет сейчас? Среди тех, кто готовил угощение, мог оказаться и человек Берке. Дать выпить вина невольнику? Но это бессмысленно. Татары подмешивают такой яд, кой обычно действует и три, и четыре недели. Не дотрагиваться же к кушаньям и вину – выказать непочтение к хану Сартаку, кое тотчас будет ему передано, и тогда вся длительная поездка в Сарай-Бату потерпит неудачу».

Угощение подносили четверо невольников. Расставив снедь, кувшины и чаши, они, поклонившись князю и боярину, задом попятились к пологу шатра. Один из невольников, с загорелым, обоженным степными ветрами смугло-желтым половецким лицом и серьгой в левом ухе, задержался и негромко произнес на русском языке:

- Князь может смело пробовать любое блюдо и пить вино.

Борис Василькович и Неждан Иванович переглянулись: обычно невольники молчаливы, они не смеют и рта раскрыть.

- Кто тебя уполномочил сказать такие слова? – спросил Борис Василькович.

- Великий хан Сартак.

- Добро… Как тебя зовут и где ты научился нашему языку?

- Зовут Изаем. Когда-то меня взял в полон черниговский князь Михаил Всеволодович. Десять лет я жил на его земле, а затем меня полонили татары.

- А как ты попал к Сартаку?

- То длинный разговор, князь. Я не должен задерживаться в твоем шатре. Я ухожу, но мы еще увидимся, князь.

Изай вышел, а князь и боярин вновь переглянулись.

- Мнится мне, что это не простой невольник. По всему, он – доверенный человек хана, - молвил Неждан Иванович.

- А может, Берке?

- Сомневаюсь, княже. Берке действует более изощренно… Приступим с Богом к трапезе.

Ровно через три дня к шатру подъехал всё тот же мурза и вновь, растягивая губы в почтительной улыбке, произнес:

- Великий хан Сартак ждет тебя, князь Ростовский.

Пока хану возводили новый дворец, он и его многочисленная свита расположились вне стен города.

Перед поездкой к Сартаку князь, его ближний боярин и дружинники облачились в нарядные, цветные кафтаны и дорогие шапки, отделанные горностаевым мехом. Доспехи были оставлены в шатре и юртах; лишь один князь имел право иметь при себе меч.

Богатый ханский шатер, окутанный белым войлоком и перевитый узорчатыми тканями, стоял на невысоком холме, вокруг которого раскинулись многочисленные юрты.

Подле шатра возвышался длинный бамбуковый шест, на коем развевалось знамя великого хана⁴⁵, с небольшой перекладиной наверху, с которой свисали пять пушистых черных хвостов монгольских яков⁴⁶. На знамени был вышит шелками серый кречет, державший в когтях черного ворона. Это было священное знамя, означавшее, что его владелец – ближайший родственник покойного Священного Правителя, великого завоевателя мира Чингисхана.

За пятьдесят саженей от шатра посольство остановили нукеры в черных чапанах, поверх которых, с левого бока, висели длинные мечи – кончары⁴⁷ в зеленых сафьяновых ножнах. На ногах у нукеров – желтые сапоги из верблюжьей замши на тонких высоких каблуках, на головах – высокие круглые шапки из овчины.

- Дальше нельзя. Всем сойти с коней! – через толмача приказал предводитель нукеров. – К великому хану дозволено войти князю Борису, боярину Корзуну, одному оруженосцу и человеку с подарками.

Подарки разместились на одном коне в двух переметных сумах.

Борис Василькович и боярин Корзун неторопливо пошагали к шатру, за ними последовали «оруженосец» Лазутка и гридень, ведший коня в поводу.

Перед самым шатром четверку русских людей встретил десяток могучих тургадуров в малиновых чекменях и гутулах⁴⁸ из дорогой кожи. Один из них, с каменным лицом, подошел к Борису Васильковичу и сурово произнес:

- Сними пояс мечом, князь Борис, и передай его твоему оруженосцу.

Более унизительной процедуре подверглись остальные люди князя. Их одежды тщательно обыскали, прощупали пальцами даже сапоги.

- В гости с кинжалами не ходят, - с явным неудовольствием произнес Корзун.

В ответ тургадуры ничего не сказали, лищь старший из них заглянул в шатер и тотчас вышел.

- Ты, князь Борис, и ты, боярин Корзун, можете войти к великому хану.

Хан Сартак, в шелковом халате и в белоснежной чалме, усыпанной драгоценными камнями и огромным алмазом посередине, восседал на знаменитом золотом троне Батыя. Справа и слева от хана сидели, поджав ноги, на мягких подушках приближенные Сартака - дядя хана Берке, знатные мурзы и темники в богатых одеждах. За троном хана напряженно застыли тургадуры, готовые в любой миг выполнить любое поручение своего властелина.

Поклонившись хану, Борис Василькович велеречиво произнес:

- От имени всей земли Русской я приветствую тебя, великий и досточтимый хан. Да процветает твое царствование многие лета!

- И я тебя приветствую, князь Борис, - довольно радушно отозвался Сартак и показал рукой на одну из подушек. – Присаживайся, князь.

- Благодарю, досточтимый хан, но допрежь позволь мне преподнести тебе мои скромные подарки.