Святая Русь. Книга 2

Елизавета, расправившись с Карлом Дураццо, как раз заключила союз с Ягайлой-Владиславом против прежних претендентов на руку Ядвиги: Вильгельма Австрийского и Сигизмунда. В Рим, отстаивать интересы короля Владислава, был послан Николай Тромба. Схваченный в Вене Вильгельмом, он четыре года просидел в тюрьме, однако и это не остановило польских успехов. В Риме по рукам ходило сочинение против Ордена, а поскольку Леопольд, отец Вильгельма, сносился с антипапой Климентом, сидевшим в Авиньоне, Урбан VI не мог ему сочувствовать. К тому же 9 июля 1386 года Леопольд с цветом австрийского рыцарства гибнет в битве со швейцарцами при Земпахе. На Вильгельма, у коего имелись еще три младших брата, обрушилась угроза раздела Австрии, и он, произнеся еще один исторический афоризм: «Князьям австрийским неприлично ухаживать за изменницею!» — отказался наконец от споров за польский престол и не поехал в Рим спорить о том перед папой. В конце концов Урбан VI обратился с милостивым письмом к польским панам, благословив тем самым брак Ядвиги с Ягайлой. Когда это письмо пришло в Краков, Литва уже была крещена, и детский брак Ядвиги с Вильгельмом был поэтому окончательно забыт.

В Краков Киприан прибыл еще до крещения Литвы, даже до битвы при Земпахе, и тотчас начал свои хлопоты о сохранении церкви православной в землях великого княжества литовского.

Истосковавшиеся по родине и по церковному благочинию русичи обрадовались ему несказанно. Они со слезами на глазах радостно причащались у своего, русского митрополита. Здесь, в чужой католической земле, никому и вспоминать не хотелось о спорах за владимирский стол меж Киприаном и Пименом, до того это казалось не важно перед тем, что и Киприан, и они все

— православные!

С княжичем Василием Киприан имел долгую доверительную беседу. Данилу Феофаныча успокоил, сказавши, что брак с дочерью Витовта не кажется ему опасным: «Зане князь Александр, хотя и приявший католическое крещение, но, состязаясь с королем Владиславом, не возможет обойтись без помощи православных русичей и уже потому не станет заботить себя насаждением католической веры на Руси». Успокоил. Данило со вздохом принял Киприановы доводы, размышляя о том, как, однако, отнесется к этому браку Дмитрий? Не зазрил бы! После Ольгерда, вишь, о литвинах и слышать не хочет ничего! Потому и Киприана прогнал… А все, ежели Витовт с Ягайлой опять рассорится, нам, Руси, в том помочь сугубая! Старик смотрел вперед, прикидывая на десятилетия, и чуял, что, объединенная с Польшей, Литва доставит еще немало докуки русскому государству. Тем паче и в Орде ноне все наперекос пошло, с Тохтамышем с ентим! Охо-хонюшки! Нелегкое тебе, Васильюшко, княжение предстоит!

Киприан был очень доволен своей беседою с юным наследником Дмитрия. Слухи о болезни великого князя дошли и до него, и угасшие было надежды Киприановы оживились вновь. Светел и радостен, помчался он из Кракова в Литву укреплять тамошних православных, а такожде князей, не приявших католического крещения. Но и с перекрещенным Витовтом, и с безумным Скиргайлой, в пьяных припадках бросавшимся с мечом на соратников своих, надобно было встретиться и осторожно, не забывая о скрытой вражде того и другого, убедить их в надобности сохранения православных епископий в Галиче, на Волыни и в Подолии, а такожде и в самой Литве. Он еще верил, что все может перемениться, особенно ежели Витовт в споре с Ягайлою вновь перейдет под сень православного креста. Неистребимый дух византизма толкал его на новые и новые интриги среди сильных мира сего, ибо, в противность Федору Симоновскому, Киприан считал все-таки, что жизнь движется усилиями избранных: людей власти и духовных вождей, от воли коих зависят прежде всего судьбы народов. Вечный спор, не угасающий столетия, в котором и правы и неправы обе стороны, ибо народ без пастырей своих всего лишь безмысленное стадо, но и пастыри, оставшиеся без народа, становятся скоро ничем.

В исходе июля в Польшу дошла страшная весть: Януш Хорват, бан кроатский, захватил обеих венгерских королев, отправившихся на родину Елизаветы, в Боснию, без всякой охраны. Близ кроатского местечка Диаковара посланные баном люди напали на карету королевы. Форгач увяз в конской сбруе и был обезглавлен. Николай Гара мужественно дрался, стоя на ступенях кареты. Его сдернули за ноги и тоже обезглавили. Елизавета молила хотя бы пощадить Марию. Обеих королев грубо схватили и ввергли в тюрьму в замке Крука на берегу Адриатики. Кроаты предложили Владиславу, сыну Карла Дураццо, убитого Елизаветой, занять венгерский престол, но тот побоялся явиться в Венгрию, в которой теперь воцарился Сигизмунд, названый муж плененной Марии. Не заботясь об освобождении жены с тещей, Сигизмунд стал тотчас прибирать к рукам венгерские земли.