Святая Русь. Подлинная история старообрядчества

Это позволяет думать, что Павел был исполнительным и честным человеком, достойным доверия, иначе ему вряд ли была бы поручена ответственная казначейская служба и временное управление монастырем.

Летом 1651 года Павел был призван в Москву и возведен патриархом Иосифом на должность игумена древнего Пафнутьево-Боровского монастыря. Скорее всего, на игуменство в прославленной обители Павел был поставлен по рекомендации будущего патриарха Никона, ставшего к тому времени новгородским митрополитом и собинным (особенным, личным) другом молодого самодержца Алексея Михайловича.

От непродолжительного настоятельства Павла сохранились только копии двух челобитных на царское имя, ныне хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов[52].

После смерти патриарха Иосифа 15 апреля 1652 года собор высшего русского духовенства избрал кандидатами на святейший престол двенадцать «мужей духовных», среди которых упоминаются имена новгородского митрополита Никона и «из Боровска Пафнотева монастыря игумена Павла»[53].

По воле государя, желавшего видеть на московском архипастырском престоле собинного друга, патриархом был избран Никон. Участие же в выборах боровского игумена и остальных претендентов являлось простой формальностью, хотя и свидетельствует о том, сколь высокого мнения о Павле были современники.

Начало патриаршества Никона не предвещало боровскому настоятелю ничего плохого. В ноябре 1652 года игумен Павел был рукоположен Никоном в епископы подмосковного города Коломны вместо удалившегося на покой и принявшего схиму владыки Рафаила, управлявшего епархией с 1618 года.

Об этом свидетельствует запись в приходной книге Патриаршего казенного приказа: «Ноября в 17 день: у Павла, епископа Коломенского и Каширского, на его поставление за стол тридцать рублев взято»[54].

Коломенская епархия была одной из старейших на Руси. Подробное и интересное описание этой епархии, кафедрального Успенского собора, епископской ризницы и архиерейских палат оставил архидиакон Павел Алеппский.

Коломенское епископство считалось небогатым и небольшим, хотя архидиакон с трудом мог в это поверить: «Говорят, будто епархия эта бедна и мала, да поможет ей Бог, а она больше области трех патриархов: антиохийского, александрийского и иерусалимского!»[55]

В состав епархии кроме Коломны, важного торгового центра, входили такие крупные города, как Серпухов, Кашира и Тула. Располагая значительными средствами, коломенский епископ держал при себе целый штат прислуги, духовенства и охраны.

«Говорят, этому епископству принадлежат триста воинов-янычар, коих оно имеет для своей охраны и защиты, для обережения своих выгод и надзора… Когда епископ едет куда-нибудь, они сопровождают его всюду, куда бы он ни отправлялся»[56].

Кроме того, по свидетельству Павла Алеппского, коломенский епископ «имеет при себе священников, диаконов, монахов, анагностов, иподиаконов, певчих, чиновных лиц, поверенных, служителей и ратников (более ста человек). Ежедневно они едят и пьют на его счет и два раза в год, летом и зимой, получают жалование и одежду. Сочти, сколько нужно на них расходов!»[57]

Из немногочисленных сохранившихся документов мы узнаем, что епископ Павел управлял епархией, ставя превыше всего интересы Церкви. Святитель был строгим блюстителем святоотеческих канонов и подвергал суду всякого, дерзнувшего преступить их, даже если нарушителем был могущественный воевода. Поэтому Павел Алеппский восхищенно записал: «Епископ распоряжается в воеводствах с властью, не допускающей прекословия. Здесь архиерейское управление ведется хорошо и возможна жизнь привольная»[58].

Когда в 1653 году, в начале Великого поста, Никон рассылал по храмам пресловутую «память», коломенский епископ принял сторону противников новшеств – протопопов Иоанна Неронова, Аввакума и Даниила. Таким образом, Павел оказался единственным русским архиереем, посмевшим открыто выступить против Никона и сумевшим однозначно решить для себя сложнейшую дилемму «остаться ли на епископской кафедре без паствы или пойти с паствой без кафедры»[59].

На соборе 1654 года только Павел Коломенский дерзнул выступить против церковной реформы. Как рассказывает Павел Алеппский, святитель говорил на соборе:

– С того времени, как мы сделались христианами и получили правую веру по наследству от отцов и дедов благочестивых, мы держались этих обрядов и этой веры, и теперь не согласны принять новую веру![60]

Слова епископа не были услышаны, и собор дал согласие на реформы.

Знаменитый старообрядческий писатель XVIII века Семен Денисов в мартирологе «Виноград Российский» рассказывает, что Никон после собора хотел лаской склонить коломенского архиерея на свою сторону.

Сначала он говорил Павлу «лестная словеса» и пытался убедить его в необходимости реформ, указывая на «просторечие» древнерусских книг. На это епископ заметил, что истины евангельские и проповедь апостольская тоже изложены простым языком галилейских рыбарей.