Святая Русь против варварской Европы

В описываемое время Европа выглядела, мягко говоря, неуютно. Потому что германские государства, Швеция, Франция, Испания, Португалия, Голландия по-прежнему лупили друг дружку на фронтах Тридцатилетней войны: на севере Франции, во Фландрии, в Германии, Италии, на Пиренеях. Лучшей армией Запада оставалась шведская, которую в свое время реформировал Густав II Адольф, перевооружил, усилил легкой артиллерией и сформировал регулярные полки – они были закреплены за определенными городами и сельскими округами, отвечавшими за их формирование и снабжение. Другие страны регулярных войск еще не имели и использовали контингенты наемников. Этим специально промышляли мелкие немецкие и итальянские князья – «кондотьерри». Они организовывали, обучали и вооружали армии из всякого интернационального сброда и продавали желающим за плату.

Никакой военной формы в помине не существовало. Солдаты ходили кто в чем. Грабеж и мародерство не возбранялись – они считались законным вознаграждением. И за армиями тащились огромные обозы проституток, маркитанток, скупщиков добычи – командиры обычно были с ними в доле. Грабили даже на «своей» территории, ведь для чужаков-наемников она не была родиной. А территорию противника разоряли подчистую. Жгли все подряд и резали всех подряд. Впрочем, так поступали не только наемники, но и «регулярные» шведы. Если город брали не «на капитуляцию» (т. е. не на оговоренных условиях), а штурмом, то чаще всего население уничтожали поголовно. Женщин, мальчиков, юношей перед тем, как зарезать, насиловали – насчет пола солдаты были неприхотливы. Состоятельных граждан пытали, вымогая деньги. И оставляли за собой дымящиеся развалины с грудами трупов.

Лидером антигабсбургской коалиции являлась Франция. Она финансировала и германских протестантских князей, и шведов. Для достижения своих целей вела очень дорогостоящую дипломатию. Но Франция вообще была весьма расточительной страной. Королевский двор всегда жил на широкую ногу, знать не привыкла себе ни в чем отказывать. Хотя таких источников доходов, как испанские и голландские колонии или британская внешняя торговля, Франция не имела. Она была довольно отсталой и в промышленном отношении, не имела даже литейных мастерских, и оружие вынуждена была покупать за рубежом. Очень слабо развитой была и внутренняя торговля. Страну перегораживали многочисленные таможенные барьеры в городах, провинциях, губерниях, и пошлины составляли до 30 % стоимости товаров, так что до единого рынка, подобного российскому, французам было очень далеко.

При таком состоянии государства главным источником средств для казны являлось выкачивание податей из населения. Точнее, из «третьего сословия», куда входили все недворяне и не-духовенство – купцы, ремесленники, крестьяне. Это сословие во Франции было совершенно бесправно, и нищий дворянин мог безнаказанно отлупить богатого торговца (если у того нет высоких покровителей). Но у состоятельных граждан была и отдушина. Казне вечно не хватало денег, и в государстве внедрилась оригинальная система, когда все чиновничьи и судейские должности продавались. Человек, приобретая патент, как бы платил «вперед», а потом (теоретически) вложение возвращалось ему с процентами в виде жалованья. При уплате дополнительной суммы должность передавалась по наследству. А с определенного уровня давала своему владельцу «дворянство мантии» – не родовое «дворянство шпаги», но все равно дворянство. Поэтому богатые купцы и ремесленники предпочитали вкладывать деньги не в развитие торговли и промышленности, а в покупку должностей.

Что вело, во-первых, к раздуванию чиновничье-судейского аппарата, а во-вторых, к перераспределению тягот. Ведь и содержание этого аппарата ложилось дополнительным бременем на городские низы и крестьян. И их положение было сравнимо только с Польшей. Налогов взималось множество. Прямой – «талья», косвенный – «габель» (пошлина на соль), пошлины на вино и ряд других товаров, десятина церкви, цензива (оброк) землевладельцу (2/3 земли принадлежало дворянам). Но и сам по себе сбор налогов был делом хлопотным, а государству деньги требовались побыстрее. И налоги сдавались финансистам-откупщикам. Они отстегивали казне определенную долю наличными, а подати вытрясали из крестьян сами – с отправками в долговую тюрьму, конфискациями. Бунты случались часто, сборщиков податей убивали. И это было настолько обыденно, что в большинстве случаев восстания даже не подавлялись. Ведь казна свое уже получила, и бунты являлись «личным риском» откупщиков и их служащих. А крестьяне побузят и вернутся к работе.