Из боярского рода происходили: преподобный Сергий (ростовских бояр), святые митрополиты Алексий (черниговских Бяконтов-Плещеевых), Филипп (Колычевых); архиепископы Казанские Гурий (Руготиных) и Герман (Полевых); преподобные Савва Вишерский (Борозды), Нил Сорский (Майковых). Кирилл Новоезерский (+1532 г., из дворян Галича), Галактион Новгородский (кн. Бельских), Григорий Пельшемский (из галичских бояр Лопотьевых); Корнилий Комельский (+1550 г., 24 августа (6 сентября), из рода бояр Сухаревых); Иаков Железноборовский (+1442 г., 11(24) апреля, из рода бояр Аносовых); Адриан Ондрусовский (+1550 г., 26 августа (8 сентября); из рода Завалишиных); Лаврентий Калужский, юродивый (из родах Хитровых), юродивые Николай Кочанов Новгородский и Иоанн Власатый Ростовский. Преподобный Варлаам Шенкурский (Своеземцев) был ранее новгородским посадником.
Выраставшие по всему лицу Русской земли монастыри, помимо чисто церковного значения, оказывали огромное влияние на всю жизнь. Они являлись благотворительными учреждениями, принимая под кров свой страждущих и бездомных; они разносили просвещение, музыку духовную, архитектуру. Монастыри являлись также главным двигателем русской колонизации. Около монастырей, основывавшихся в самых диких местах, появлялись посады, обрабатывались поля, прокладывались пути сообщения.
"Монастырь, — писал недавно И. М. Ярцев в газете "Слово," — воспитал лучшее свойство русского характера: недоверие ко всему преувеличенному, так называемую нашу "простоту." Монастырь прививал то прозрачное чувство мира и себя в мире, которое составляет достояние аскетики, "художества из художеств." И которое стало достоянием русского искусства.
Это "Русь монашествующая" заложила основы русской Правды о мире и русской в мире Красоты. Это она выносила "Русскую Идею": идею святости земли под нашими ногами, покрываемой высоким Божиим небом. Это она взрыхлила художество прозрачное, такое, в котором сквозь образы земляные и темные просвечивает небо. Художество, избирающее своим предметом обычное, будничное и освещающее их нездешним светом. Ни с чем не сравнимый "русский реализм."
Послушание и Смирение
Послушание и смирение высоко ценились в старой Руси. Преподобный Нестор, заключая свою летопись о мученической кончине святых князей Бориса и Глеба, покорно ожидавших распоряжений враждебного им брата Святополка, пишет об источаемых их мощами чудесах: "Видите ли, как важна покорность старшему брату. Если бы они воспротивились ему, то едва ли удостоились такого дара от Бога. Потому что и ныне много юных князей, которые не покоряются старшим, сопротивляются им и бывают убиваемы; но они не удостаиваются благодати, как сии святые братья."
В покаянном смирении князь Святополк Изяславович говорил обиженному им однажды преподобному Прохору: "Если я прежде тебя умру, положи меня в гроб своими руками, чтобы видно было на мне твое незлобие; если сам преставишься прежде меня, я возьму тебя на плечи и сам отнесу в пещеру, чтобы Господь простил мне грех мой перед тобою." Князю довелось затем хоронить преподобного.
"К чему скорбеть, брат мой! Бог внушил великому князю позаботиться о спасении душ наших, — говорил несчастный узник, князь
Покаяние — плод духовного воздействия преподобного Сергия — приводит в конце концов строптивого, коварного князя Олега Рязанского (+1402 г.), изменившего Руси во время Куликовской битвы, к принятию схимы и строгой подвижнической жизни в основанном им в 1390 г. Солотчинском монастыре под Рязанью. Став иноком Ионой, он носил власяницу, а под нею стальную кольчугу, которую не пожелал возложить на себя, когда князья боролись с Мамаем.
Пример величайшего смирения показал сам преподобный Сергий. Когда в благоустроенную и расширенную им Троицкую обитель вернулся старший брат его, инок Стефан, и стал заявлять права старшинства, то преподобный в ту же ночь покинул свое дорогое детище. Только повинуясь велению митрополита Алексия, он вернулся в обитель.