Святая - святым

      В дальнем конце корабля началось какое-то движение. Два матроса пронесли к борту тяжелый продолговатый предмет и бросили в море.

      Гребцы проводили его хмурыми взглядами, а затем подняли весла и, несмотря на крики келевста, несколько мгновений не опускали в воду. Потом, как ни в чем не бывало, продолжили грести, но сидели на своих скамьях необычно злобные и подавленные. Там у них явно что-то случилось.

      «А что, если они готовят бунт?..» - вдруг насторожился Крисп.

      Он поднял щит, оперся на копье и, приняв по его мнению, самую боевую позу, покосился в сторону носа судна: видят ли его с боевым оружием и щитом его рабы? К сожалению, Сувор разговаривал с дочерью, убеждая ее в чем-то. Они спорили и не обращали на него никакого внимания.

      Зато Млад смотрел на него восторженными глазами.

      Крисп важно – видал, какой у меня меч? - подмигнул ему и перевел взгляд на корму. Там тоже разгорался спор – между отцом Нектарием и философом. Эллин все больше горячился и размахивал руками, доказывая свою правоту. Пресвитер, напротив, говорил, как всегда тихо и спокойно. Его ответы, судя по реакции пассажиров, были более убедительными, чем вопросы философа. Что думал отец, Крисп так и не смог понять. Лицо Марцелла было бесстрастно. То ли он надел на него такую маску, то ли с одинаковым интересом слушал обоих.

      Крисп поправил висевший у самых колен тяжелый меч и придирчивым взглядом часового продолжил осмотр палубы.

      В центре корабля тоже было не совсем спокойно. Там стоявшего на капитанском помосте Гилара осаждал Плутий Аквилий. Крисп различал лишь отдельные слова. Но и без них было понятно, что Плутий, льстиво называя капитана навархом, уговаривал оставить его на судне. Капитан решительно возражал, потом предложил что-то Плутию, показывая на скамьи гребцов, от чего уже тот наотрез отказался. И, наконец, до Криспа долетел конец последней фразы Гилара:

      - … и не подходи ко мне больше с этим!

      Плутий вынул свой платок и вытер им вспотевший лоб.

      «Даже волшебный платок не помог!» - усмехнулся Крисп.

      Он скользнул глазами по скамьям гребцов, замечая, насколько устали эти большие, сильные люди… немного задержался на пассажирах, где философ, потеряв свое стоическое спокойствие, уже готов был изломать о колено свою, повидавшую, наверное, полмира трость… оглядел по-прежнему не замечавших его рабов… А когда снова посмотрел на капитанский помост – там уже никого не было. Раздосадованный Плутий стоял у дальнего борта. А Гилар вился около отца и о чем-то просил. Марцелл, морщась, что-то коротко бросил в ответ и махнул рукой в сторону… сына!

      Крисп подумал, что ошибся. Но Гилар, пройдя к его рабам, приказал Сувору следовать за ним и, действительно, подошел к нему.

      - Послушай, Крисп, - сказал он с видимой неохотой, что ему, капитану императорского судна, приходится просить мальчика, пусть тот даже сын его временного начальника, - у нас ночью умер гребец, и новая смена должна работать в неполном составе. Сдай мне в аренду своего раба!

      - Как это – в аренду? – не понял Крисп.

      - Очень просто! На время плавания он будет в полном моем подчинении – гребцом, а ты получишь за это деньги!

      Крисп нахмурился и отрицательно покачал головой. Гилар с недоумением посмотрел на него и принялся уговаривать:

      - А еще я разрешу тебе стоять на капитанском помосте, сколько захочешь!

      - Нет!

      - Он же ведь все равно бездельничает!

      - Ну и что? Все равно не дам! – решительно отказал Крисп.

      - Тогда, по прибытии в порт, я должен буду сообщить властям, что вместо того, чтобы способствовать скорейшей доставке важнейших эдиктов, вы с отцом наоборот всячески препятствовали этому! – с угрозой предупредил Гилар.

      Крисп растерялся. Он не знал, как ему поступить. Не дать раба – значит, подвести отца. И уступить Гилару – он тоже никак не мог…

      К счастью, его выручил сам Сувор, который, выслушав разговор, молча направился к скамьям гребцов. Здесь он сел на свободное место и взялся за отполированное до блеска руками многих невольников весло – единственный из всех рабов без оков на запястьях. Со стороны – ни раб, ни господин…

      Крисп выдохнул с облегчением, и тут же испуганно посмотрел на Злату: заметила ли та, что ее отец сам принял это решение или подумала, что это он послал его выполнять тяжелую рабскую работу.

      Но девушка по-прежнему не обращала на него внимания. Она, не отрываясь, смотрела на своего отца так, словно пыталась помочь ему взглядом. Потом к ней подбежал Млад, стал говорить что-то на языке жестов.

      «Скорей бы полдень, чтобы смениться и всё объяснить ей!» - начиная уже ненавидеть оружие, которым так гордился совсем недавно, вздохнул Крисп. Но солнце, под стать ленивому морю и небу, не торопилось подниматься в зенит.

      Гребцы, почти уже не слушая келевста, затянули свою унылую, с одними и теми же, повторяющимися словами песню.

      Пассажиры продолжали слушать спор, в котором уже говорил только отец Нектарий, а философ, очевидно, исчерпав все свои аргументы, молчал.

      Матрос-повар готовил обед…

      Казалось, что на всем этом корабле никому не было дела до Криспа.