Святая тайна

– А зачем вы привели меня сюда? Это имеет отношение к содержанию свитка?

– Это имеет отношение ко всему, – торжественно заявил священник. – Не знаю, где вы нашли это, Грэм. Но если этот документ не отсюда – а я знаю, что он не отсюда, – то хочу предостеречь вас. Будьте очень-очень осторожны. Вы лучше других знаете, как неверно порой истолковываются слова. Если вы пообещаете, что не забудете мое предостережение, я напишу вам перевод.

– Даю вам честное слово.

– Ну хорошо. – Отец Деметриос покачал головой и испустил тяжкий вздох. – Дайте-ка мне вашу ручку и бумагу.

25

Ватикан

Каждый раз, когда отец Патрик Донован проходил по широкому коридору Апостольского дворца, ему становилось не по себе. Это были врата, ведущие к престолу Ватикана – материальной вершине иерархии христианского мира. Дворец примыкал к дальнему концу Ватиканского музея, и в нем размещались кабинеты Папы и государственного секретаря, этажом выше располагались роскошные апартаменты Борджиа. Казалось, весь этот огромный, словно вестибюль аэровокзала, комплекс являлся продолжением самого музея с его высоченными, от пола до потолка, фресками, мраморными полами и пышным убранством.

Здесь наиболее наглядно были представлены вооруженные силы Ватикана – невозмутимые швейцарские гвардейцы стояли на постах через равные промежутки, и это только добавляло беспокойства отцу Доновану.

Высокие галереи тянулись вдоль одной стены коридора, окнами выходя на площадь Сан-Пьетро – просторный, эллиптической формы внутренний двор, созданный Бернини, строительство которого было завершено в 1667 году. Четыре широкие аркады охватывали площадь, словно обрамляя обелиск, привезенный из долины Нила в 38 году нашей эры.^[30] Памятник остро напомнил Доновану о кровопролитии, произошедшем в Иерусалиме всего четыре дня назад.

Большие прямоугольные окна противоположной стены зала были защищены металлическими решетками, не позволяя забыть, что это здание изначально проектировалось как крепость.

По краям смутно вырисовывающейся в конце коридора двойной двери стояли два швейцарских гвардейца в полном облачении – полосатые желто-сине-красные камзолы и такие же панталоны, красные береты и белые перчатки. «Клоуны», как назвал их Конти. Каждый держал в руках оружие шестнадцатого века – алебарду, представлявшую собой длинное копье, под острым наконечником которого располагалось лезвие топора с крюком. Донован также заметил, что у обоих гвардейцев были «беретты» в кобурах.

В двух метрах от порога он остановился.

– Buona sera, Padre. Si chiama?^[31] – спросил высокий гвардеец, стоявший справа.

– Отец Патрик Донован, – ответил священник на итальянском. – Я по вызову его преосвященства кардинала Сантелли.

Гвардеец скрылся за дверью кабинета. Несколько неловких секунд, пока отец Донован рассеянно глядел в пол, оставшийся часовой безмолвно стоял по стойке «смирно». Появился первый гвардеец.

– Он готов принять вас.

Хранителя архива провели в просторную, отделанную мрамором и деревом приемную, где за отдельным столом сидел личный секретарь Сантелли, молодой отец Джеймс Мартин, его лицо было бледным и замкнутым. Донован приветливо улыбнулся и обменялся с ним любезностями, попытавшись вообразить, как же психологически тяжело, должно быть, отцу Мартину всецело находиться в распоряжении такого человека, как Сантелли.

– Можете пройти, – сказал Мартин, указывая на массивную дубовую дверь.

Открыв дверь, Донован ступил в роскошно убранное помещение, в дальнем конце которого над высокой спинкой кожаного кресла он увидел пурпурную шапочку и знакомую копну густых седых волос.

Государственный секретарь Ватикана сидел лицом к окну, в прямоугольник которого аккуратно вписался собор Святого Петра, и, прижимая плечом трубку телефона к правому уху, жестикулировал тонкими руками. Тут же он развернулся, и взору Донована предстали налитые кровью глаза, кустистые брови и тяжелая челюсть кардинала Антонио Карло Сантелли. Кардинал указал ему на кресло у широкого стола из красного дерева.

Донован тяжело плюхнулся в кресло, когда он устраивался поудобнее, обивка заскрипела.

Будучи кардиналом высшего ранга, Сантелли занимался политическими и дипломатическими проблемами папского престола, эффективно действуя как премьер-министр римской курии, и был подотчетен непосредственно самому Папе. Хотя даже Папа иногда уступал требованиям Сантелли.

О политической ловкости этого человека ходили легенды. Едва назначенный на должность кардинала в начале 1980-х, он твердой рукой вершил политику Ватикана, проведя его темными закоулками скандала с банком «Амброзиано», завершившегося убийством Роберта Кальви, так называемого «банкира Бога», которого нашли повешенным под мостом Блэкфрайрз в Лондоне.^[32]