Святая тайна

– Прежде всего, изысканности. Здесь нет ничего, что говорило бы о знатности или богатстве. Простая крипта из камня – ни орнамента на стенах, ни пилястров, ни фресок, ни мозаик… Ни-че-го.

Разак склонил голову, подавляя нетерпение. Для мусульманина в том, что говорил археолог, не было ничего удивительного.

– Может, Иосиф был человеком скромным?

– Может быть. Но помните, я рассказывал вам, что тело на двенадцать месяцев оставляли разлагаться, прежде чем клали в оссуарий?

– Такое не забудешь, – кивнул Разак. – Но при чем здесь это?

– Поверьте мне, очень даже при чем. В древних иудейских склепах всегда отыщется по меньшей мере одна маленькая ниша, называемая локулус, – короткий такой тупичок метра два глубиной, куда и помещали тело. – Бартон вспомнил гробницу, которую показал ему отец Деметриос в скале под храмом Гроба Господня.

Разак тоже оглядел стены.

– Не вижу такого.

– Вот! – Бартон воздел палец к небу. – Потому-то мне и непонятен «концепт» этой гробницы. Для закладки и содержания десяти оссуариев нужно сделать много ходок сюда и отсюда. По самому скромному подсчету, требуется одно посещение, чтобы оставить здесь тело усопшего члена семьи, второе – для проведения священных обрядов тахары и, наконец, последнее – чтобы переложить очищенные от греха кости в оссуарий. Получается как минимум три визита на одно тело.

– Согласен.

– Когда я на днях обследовал эти останки, – Бартон показал на оссуарий, – у меня сложилось впечатление, будто вся семья умерла в один день.

– Почему вы так решили? – Разак выгнул бровь.

– Я, конечно же, не эксперт в области судебно-медицинской антропологии. Но кости скелетов выглядят как групповое фото из семейного альбома. – Он перевел взгляд на ряд из девяти оссуариев. – Разница в возрасте соответствует вполне нормальному развитию: старый отец, мать чуть помоложе и дети, ни один из которых не был старше тридцати лет. По идее, члены большой семьи должны уходить из жизни, так сказать, по более случайной схеме, и по крайней мере, некоторые из детей доживают до преклонных лет.

– Да, странно.

– Не то слово. – Бартон обвел взглядом помещение. – А вход вы здесь видите?

Разак тоже внимательно огляделся: всюду, кроме одной стены, плотная земля.

– Похоже, единственным входом и выходом был проем, который закрывала кирпичная стена. – Он показал на брешь от взрыва.

– Вот-вот. А теперь взгляните сюда. – Направившись мимо пролома, он жестом велел Разаку следовать за ним. – Видите? – Бартон развел руки в стороны, демонстрируя толщину стены. – Почти полметра. Теперь смотрите: почему эти кирпичи, – он похлопал ладонью по кирпичам со своей стороны стены, – одного сорта с этими? – Он шлепнул по стене со стороны мечети. Затем Бартон вытянул руку в сторону похожей на пещеру комнаты со сводчатым потолком, и Разак проследил за его рукой взглядом. – И из такого же кирпича выложено все помещение. Совпадение? Боюсь, что нет.

До Разака начало доходить.

– Погодите-ка. – Немного наклонившись, он подошел ближе и тщательно осмотрел дыру в стене по внутреннему периметру. – Вы хотите сказать, что обе стороны стены были возведены одновременно?

– Вот именно. Дабы скрыть крипту от этого помещения, – он указал в сторону мечети Марвани, – на начальном этапе строительства мечети. Посмотрите на проход, который вел в усыпальницу до того, как была возведена стена. – Археолог отошел назад и развел руками, чтобы подчеркнуть ширину выбитого в коренной породе входа, позже заделанного кирпичами.

Разак взглянул на англичанина, пытаясь понять, что тот хочет ему втолковать. Вновь повернувшись к пролому, он осмотрел пространство, которое заполняла кирпичная стена. Бесспорно, оно было широким, но не более чем в два раза шире стандартного дверного проема.

– И что, по-вашему, это означает?

– А означает это, причем весьма определенно, что наши воры здесь не первые незваные гости. Я считаю, что помещение это изначально не планировалось как усыпальница.

Мусульманин непонимающе уставился на него.

– Это был подвал, специально построенный как тайное убежище, – пояснил Бартон. – Может, его строительство имеет какое-то отношение к Соломоновым конюшням. Но я, кажется, знаю, кто приложил к этому руку.

Мысленным взором он увидел наскальные надписи на стене над плотной фигурой отца Деметриоса – образ, который помог ему сформулировать свою новую теорию.

Разак напряженно размышлял над словами Бартона, припоминая все то, что ему было известно об истории этого места. Первым в голову приходило упоминание о том, что за несколько веков до строительства на этом месте мечети Марвани здесь располагались конюшни. А конюшни предположительно были построены… Внезапно его лицо расслабилось.

– Тамплиеры?

Бартон улыбнулся и многозначительно покачал головой.

– Совершенно верно! Это, конечно, смелое предположение, но большинство археологов именно им приписывают строительство Соломоновых конюшен. Насколько хорошо вы знакомы с историей тамплиеров?

Не опасаясь быть втянутым в долгий исторический экскурс, Разак поведал ему то, что знал из внушительного объема прочитанного на эту тему.