Святая Земля. Путешествие по библейским местам

…здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой. У нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее²⁶.

Сидя на холме над Вифанией, я без труда мог представить эту сцену в воображении: дом, в котором пахнет готовящейся едой, потому что приближается праздник Кущей, накануне которого все и происходило, а это было хлопотливое время для еврейских женщин; обязательно требовалось устроить беседку или навес из зеленых листьев, центр проведения праздника, — именно там, во дворе, под сенью свежих ветвей, и сидел Иисус, а Мария расположилась у Его ног. Оба видели и слышали, как Марфа хлопотала над горшками и сковородами, а она могла видеть Иисуса и Марию, таких отстраненных и спокойных — в то время как сама она была столь занята. Как очевидна ее досада, ведь она обратила свои упреки не только к сестре, но и к Иисусу! «Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить?» — она не смогла ограничиться обращением к сестре. В ее интонации слышен гнев. Если бы пара не была видна из кухни, вероятно, она бы не так сердилась. Она не заметила бы, как спокойна и безмятежна ее сестра, такая умная и сосредоточенная. Но Иисус и Мария сидели во дворе, в беседке, сплетенной из свежих ветвей, вокруг них царил мир и покой, а тень, падавшая на них, давала отдохновение, столь отличное от хлопот Марфы, так что у нее, естественно, возникла жалость к себе и ощущение несправедливости. Когда Марфа стоит перед Иисусом, мы видим столь узнаваемый образ, бессмертный и интернациональный. На каждом языке, который только звучит под солнцем, в любом веке, Марфа с негодованием вступает в спор, восклицая: «Вы сидите тут и ничего не делаете, тогда как я руки стерла в работе!»

И ответ, который она получает от сидящих в беседке, достаточно резок, чтобы вызвать у нее слезы: Иисус обращается к ней, дважды повторяя имя, и тем усиливая смысл сказанного. «Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее». Какая здесь сила мысли! Мы можем интерпретировать эти слова так: «Марфа, Марфа, ты занимаешься изготовлением множества блюд, а достаточно одного-единственного. Мария избрала наилучшую трапезу, которую никто у нее не отнимет».

А как поразительно дополняет эту картину апостол Иоанн, вводя в описание персонажей маленькие детали! Когда Иисус приходит из Иерихона, чтобы воскресить Лазаря, именно энергичная и практичная Марфа, «услышав, что идет Иисус, пошла навстречу Ему; Мария же сидела дома»²⁷. Это очень точная и жизненная характеристика. Мистическая Мария по-прежнему оплакивает брата, а практичная Марфа утерла слезы. Она обращается к Иисусу в типичной для нее грубоватой манере: «Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». Но затем, раскрывая глубины своей души, она продолжат: «Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог». И так глубока была вера Марфы, что Иисус нашел для нее слова утешения и надежды, которые слышит каждый человек — будь то мужчина или женщина, — когда стоит перед отверстой могилой:

«Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет».

И тут появляется еще одна портретная зарисовка. Иисус приказывает послать за Марией. Марфа «тайно» зовет сестру, сказав: «Учитель здесь и зовет тебя». В отличие от Марфы, в глазах которой не было слез, Мария в рыданиях упала к ногам Иисуса.

У этих женщин не просто противоположный темперамент, который наблюдатель может часто подмечать в окружающей жизни, важно, что Иисус, тонко и глубоко понимая их характеры, любит и принимает обеих и не считает, что одна лучше другой.

Последняя сцена, в которой женщины из Вифании играют существенную роль — момент перед Распятием. На сей раз Мария, благодаря своей чувствительности, видит то, что не замечают даже ученики Иисуса; и снова Иоанн рисует картину, которую просто обязан был видеть собственными глазами, что бы ни говорили ученые комментаторы:

«Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила… Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира»²⁸.