Святейший Патриарх Алексий II: Беседы о Церкви в мире

В эпоху Брежнева гонения на религию ослабли, но в то время Советская власть была еще тверда, враждебна к Церкви и заняла позицию явного противостояния празднованию этого события, которое, напротив, было воспринято интеллигенцией как одно из самых важных в XX веке. В этом отношении весьма значительную роль сыграло русское православное Зарубежье, которое, посредством организации широкой кампании за эти празднования, привлекло внимание мировой общественности к положению Церкви и ее верующих в России.

Митрополит Алексий 25 мая 1983 года был назначен председателем Комиссии по реставрации Даниловского монастыря, самого древнего в Москве (XIII в.), который был возвращен Советским правительством Русской Церкви для создания на его территории богословского и административного центра.

С приходом к власти М.С. Горбачева и началом перестройки отношения между государством и Церковью изменились в сторону потепления, но в основе все же оставался, хотя и ослабленный, Совет по делам религий.

Как епископ Русской Церкви и как Управляющий делами Патриархии, митрополит Алексий понял, что наступил нужный момент для того, чтобы представить вниманию советских властей необходимость произвести радикальные изменения в отношениях между государством и Церковью. И вот 17 декабря 1985 года в своем смелом послании М.С. Горбачеву он впервые в истории Русской Православной Церкви поставил перед Советской властью проблему необходимости пересмотра этих отношений. Митрополит Алексий изложил суть своей позиции по этой проблеме в своей работе «Очерки по истории Православия в Эстонии»: «Моя позиция тогда и сегодня заключается в том, что Церковь должна быть реально отделена от государства. Я считаю, что в дни Собора 1917–1918 годов духовенство еще не было готово к реальному отделению Церкви от государства, что отразилось в документах, принятых на Соборе. Главный вопрос, который ставился в переговорах с советской властью, был вопрос о том, чтобы не отделять Церковь от государства, потому что многовековая тесная связь Церкви с государством создавала очень сильную империю. И в советский период Церковь также не была отделена от государства, а была им придавлена, и вмешательство государства во внутреннюю жизнь Церкви было полным: даже в такие сакральные области, как, скажем, можно или нельзя крестить, можно или нельзя венчать, – создавались возмутительные ограничения в совершении Таинств и богослужений. Общегосударственный террор зачастую усугублялся просто безобразными, экстремистскими выходками и запретами уполномоченных «местного уровня». Все это требовало немедленных перемен. Но я осознавал, что у Церкви и государства есть и общие задачи, ибо исторически Русская Православная Церковь всегда была со своим народом в радостях и испытаниях. Вопросы морали и нравственности, здоровья и культуры нации, семьи и воспитания требуют объединения усилий государства и Церкви, равноправного союза, а не подчинения одного другому. И в связи с этим я поставил самый насущный и кардинальный вопрос о пересмотре устаревшего законодательства 1929 года о религиозных объединениях. Горбачев тогда не понял и не принял мою позицию, мое письмо было разослано всем членам Политбюро ЦК КПСС, одновременно Совет по делам религий указал, что поднимать такие вопросы не следует, и секретариатом Коммунистической партии Советского Союза ему было поручено объяснить мне, «нахальному архиерею», что Церковь не имеет никакого отношения к «решению вопросов социально-экономического или культурного характера»».

В качестве ответа власти распорядились, чтобы «неудобный» митрополит был смещен с поста Управляющего делами Московской Патриархии и направлен в почетную ссылку в Ленинград. 29 июня 1986 года будущий Патриарх был, таким образом, назначен на Ленинградскую и Новгородскую кафедру, сохраняя управление Таллинской епархией. «Первый раз я приезжал в город на Неве в 1946 году, – вспоминал Патриарх, – чтобы поступить в Ленинградскую духовную семинарию. В 1986 году я был назначен на Ленинградскую кафедру. Тогда Церковь была игнорирована властями. Когда сразу после приезда я высказал уполномоченному Совета по делам религий свое желание нанести визит мэру города, то получил категорический отказ: мол, этого никогда не было и не будет. Только через год мне удалось встретиться с властями. Тогдашний мэр с удивлением спросил: «Вы что, первый раз в исполкоме?» – «Да, – я ответил, – не пускали». А он мне в ответ: «Отныне двери для Вас всегда открыты, и днем и ночью». В первые месяцы я остро ощущал, что никто не признает Церковь, никто не замечает ее. И главное, что мне удалось сделать за четыре года, – это добиться того, что с Церковью стали считаться: положение в корне изменилось».

Сильная личность, предприимчивость и новаторство митрополита Алексия способствовали уважению и признанию его авторитета со стороны местных властей. Представители политической власти начали наносить ему визиты, и таким образом старая стереотипная советская модель поведения была поколеблена.