Святилище

Малейшее ее движение сопровождалось одышкой, явно несоразмерной удовлетворению, которое оно могло доставить. Едва они вошли в дом, мисс Реба принялась рассказывать Темпл о своей астме, с трудом поднимаясь впереди них по лестнице, тяжело ставя ноги в шерстяных шлепанцах, в одной руке у нее были деревянные четки, в другой - кружка. Она только что вернулась из церкви, на ней была черная шелковая мантия и шляпка с яркими цветами; кружка внизу запотела от холодного пива. Большие бедра ее грузно раскачивались, собачки путались под ногами, а она неторопливо говорила через плечо хриплым, пыхтящим, материнским голосом:

- Лупоглазый правильно сделал, что привез тебя в этот дом, а не куда-то еще, Я ему вот уже - сколько уж лет, голубчик, я стараюсь подыскать тебе девушку? Считаю, что молодому человеку нельзя обходиться без девушки, как и без... - Тяжело дыша, принялась бранить вертящихся под ногами собачек, остановилась и отпихнула их в сторону. - Пошли вниз, - приказала, грозя им четками. Собачки, оскалив зубы, зарычали на нее пронзительным фальцетом, а она, распространяя легкий запах пива, прислонилась к стене и приложила руку к груди, рот ее был распахнут, в глазах, когда ей не хватало дыхания, мерцал скорбный ужас всего живого, массивная кружка поблескивала в полутьме, словно матовое серебро.

Узкая лестница поднималась чередой тусклых маршей, нависающих один над другим. На всех площадках свет, проникающий спереди из-за плотно завешенных дверей, а сзади сквозь прикрытые ставнями окна, был каким-то вялым, иссякшим, обессиленным, гаснущим - эта бесконечная вялость напоминала гнилое болото, куда не доходят солнечный свет и оживленный дневной шум. Ощущался тяжелый запах беспорядочного питания, алкоголя, и Темпл, даже в ее неведении, казалось, что ее окружают призрачная смесь нижнего белья, потаенные шорохи тел, несвежих из-за частых соитий и извержений по ту сторону глухих дверей, мимо которых они шли. Сзади возле их ног пушистыми бликами суетились собачки, постукивая коготками о металлические ленты, крепящие к лестнице ковровую дорожку.

Потом, лежа в постели с полотенцем, обернутым вокруг обнаженных бедер, Темпл слышала, как обе скулят и фыркают за дверью. Ее шляпка и пальто висели на вбитых в дверь гвоздях. Платье и чулки валялись на стуле, ей показалось, что откуда-то доносится мерное хлюпанье стиральной доски, и она вновь заметалась, мучительно ища, куда бы спрятаться, как и тогда, когда с нее снимали панталоны.

- Ну-ну, - сказала мисс Реба. - У меня самой четыре дня шла кровь. Это ерунда. Доктор Куин остановит ее за две минуты, а Минни все выстирает, выгладит, ты даже ничего не заметишь. Эта кровь принесет тебе тысячу долларов, милочка.

И подняла кружку, жесткие увядающие цветы на ее шляпке закивали в мрачной здравице.

- Несчастные мы девочки, - сказала она. Опущенные шторы, испещренные множеством трещин,

будто старая кожа, чуть раскачивались от ветерка, несущего в комнату на замирающих волнах шум субботнего движения, праздничный, негромкий, мимолетный. Темпл неподвижно лежала в постели, вытянув ноги и закрывшись до подбородка одеялом, лицо ее, маленькое и бледное, обрамляли густые разметавшиеся волосы. Мисс Реба, тяжело дыша, опустила кружку и хриплым, негромким голосом стала объяснять Темпл, как той повезло.

- Все девочки в округе вешались на Лупоглазого, милочка. Есть тут одна маленькая замужняя женщина, она частенько тайком приходит сюда, так даже совала Минни двадцать пять долларов, чтобы только привела его к ней в комнату. Но думаешь, он хоть смотрит на кого-нибудь? На девочек, что имели по сто долларов за ночь? Нет. Деньги у него текут как вода, но, думаешь, хоть взглянет на кого? Разве что иной раз потанцует. Я всегда знала, что Лупоглазый не свяжется с простой потаскушкой. Говорила им: та, что сойдется с Лупоглазым, будет ходить в бриллиантах, но, говорила я, вам, простым потаскушкам, это не удастся, а Минни сейчас все выстирает, выгладит; ты даже не узнаешь своих панталон.

- Я не смогу снова надеть их, - прошептала Темпл. - Не смогу.

- И не надо, раз не хочешь. Отдай Минни, хотя не знаю, что ей с ними делать, разве что...

Собачки за дверью заскулили громче. Послышались приближающиеся шаги. Дверь отворилась. Вошла горничная-негритянка, неся поднос с бутылкой пива и стаканом джина, собачки вертелись у нее под ногами.

- А завтра откроются магазины, и мы, как он велел нам, пойдем с тобой за покупками. Я всегда говорила, что его подружка будет ходить в бриллиантах; вот увидишь, если я не... - Она грузно повернулась и подняла кружку, когда собачки вспрыгнули на кровать, а потом к ней на колени, злобно фыркая друг на друга. Их похожие на бусинки глаза сверкали с неистовой свирепостью, приоткрытые пасти обнажали острые, как иглы, зубы.

- Реба, - сказала мисс Реба, сгоняя их, - пошла вниз! И ты, мистер Бинфорд. - Их зубки защелкали возле ее рук. - Вот только укуси меня, вот... Поняла, мисс... Как тебя зовут, милочка? Я что-то не расслышала.

- Темпл, - прошептала та.