Святилище

Потом Изольда, вспомнив о своих обязанностях, обратилась к Леони.

— Ведь в детстве ваша матушка провела здесь несколько лет, не так ли?

Леони кивнула.

— Должно быть, здесь было невесело расти одинокому ребенку, — рассуждала Изольда. — Без общества сверстников…

Леони с облегчением улыбнулась. Значит, ей не придется описывать несуществующие теплые чувства матери к имению. Не раздумывая, она спросила:

— А вы хотите поселиться здесь или вернетесь в Тулузу?

В ясных газах Изольды мелькнуло облачко недоумения.

— В Тулузу? Боюсь, я не…

— Леони! — предостерегающе произнес Анатоль.

Девушка покраснела, но встретила взгляд брата.

— Со слов маман у меня сложилось впечатление, что тетя Изольда из Тулузы.

— Право, Анатоль, я ничуть не задета, — вмешалась Изольда. — Но в действительности я выросла в Париже.

Леони склонилась к ней, подчеркнуто игнорируя брата. Ее все больше занимал вопрос, каким образом познакомились тетя и дядя. По тому немногому, что она знала о дяде Жюле, такой брак казался невероятным.

— Я хотела бы знать… — начала она, однако Анатоль не дал ей закончить.

— У вас широкие связи с Ренн-ле-Бен?

Изольда покачала головой.

— Покойный супруг не интересовался развлечениями, а после его смерти я, признаться, пренебрегала долгом гостеприимства.

— Я уверен, что люди вам сочувствуют, — сказал Анатоль.

— Многие из соседей проявили большую доброту в последние недели жизни супруга. Он и прежде довольно давно недомогал. После его смерти о многом нужно было позаботиться, а я проводила в Домейн-де-ла-Кад, пожалуй, меньше времени, чем следовало бы. Однако… — Она умолкла и спокойной уверенной улыбкой пригласила Леони к участию в разговоре. — Если пожелаете, я использую ваш визит как предлог пригласить на обед одного-двух местных жителей в следующую субботу. Не станем устраивать ничего торжественного, а просто дадим вам случай познакомиться.

— Это будет замечательно! — мгновенно отозвалась Леони и тут же забросала тетушку вопросами.

Вечер прошел гладко и приятно. Изольда оказалась превосходной хозяйкой, заботливой и обаятельной, и Леони чувствовала себя прекрасно. Ломти белого с толстой хрустящей корочкой хлеба, намазанные козьим сыром и посыпанные рубленым чесноком, тонкие палочки тостов с анчоусной пастой и черным перцем, тарелочка копченого горного окорока с лиловыми полумесяцами зрелого инжира. Тартинки с ревенем, золотистые сахарные печенья и кувшин, до краев наполненный компотом из шелковицы и темных вишен, и сливочник с лежащей рядом серебряной ложечкой на длинной ручке.

— А это что? — спросила Леони, указывая на блюдечко пурпурных шариков в сахарной глазури. — На вид — объедение.

— Жемчужины Пиренеев, засахарившиеся капельки сока хионантуса. Кажется, твои любимые, Анатоль? А это… — Изольда кивнула на другое блюдце, — домашний шоколадный крем. У Жюля исключительно искусный повар. Он прослужил семье сорок лет.

В ее голосе прозвучало сожаление, и Леони показалось, что, может быть, и Изольда, так же как их мать, чувствовала себя нежеланной гостьей в этой семье, а не законной хозяйкой имения.

— Ты сотрудничаешь с газетами? — расспрашивала Анатоля Изольда.

Тот покачал головой:

— Уже нет. Жизнь журналиста не для меня: внутренние проблемы, конфликты в Алжире, кризис во время последних выборов в Академию изящных искусств… Скучно заниматься делами, которые меня нисколько не интересуют, так что я это бросил. Правда, я и теперь пишу иной раз обозрения для «Ревью бланш» и «Ревью контемпорейн», но сейчас предпочитаю работать в не столь коммерческих областях.

— Анатоль работает в редакции журнала, предназначенного для коллекционеров и антикваров, — вставила Леони.

Изольда улыбнулась и снова обратилась к ней:

— Хочу еще раз высказать, как обрадовало меня ваше согласие приехать. Я боялась, что месяц в деревне может показаться скучен после парижского разнообразия.

— И в Париже можно соскучиться, — любезно возразила Леони. — Мне так часто случалось проводить время на унылых вечерах, слушая рассуждения вдов и старых дев о том, как хорошо жилось при императоре. Я предпочитаю книги.

— Леони у нас известная читательница, — усмехнулся Анатоль. — Вечно носом в книге. Хотя выбор чтения не вполне в моем вкусе. Страшные истории да готические романы ужасов…

— Как удачно — у нас здесь богатая библиотека. Мой покойный супруг жадно интересовался историей и другими, не столь обычными… — она замялась, подыскивая точное слово —…более редкостными предметами, если так можно сказать. — Она снова замолчала, и Леони с интересом ждала продолжения, однако Изольда не стала пояснять, что это были за предметы. — Там много первых изданий и редких томов, — продолжала она, — которые, несомненно, привлекут твое внимание, Анатоль, но есть и недурное собрание романов и приложений к «Ле пти журналь» для тебя, Леони. Пожалуйста, располагайте всеми книгами, как своими.

Время приближалось к семи часам. Тень высокого каштана выгнала солнце с террасы, а за ней и другие тени протянулись к краю лужайки. Изольда позвонила в серебряный колокольчик, стоявший на столике рядом с ней.

Тотчас же появилась Мариета.