Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении

Предложив далее свое исповедание православной веры во всех ее основных чертах в связи с главными правилами христианской нравственности, преосвященный Феофан убеждал слушателей держаться этой веры, «как держались ее отцы наши», и бегать «новин в делах веры и благочестия», блюстись «от лживых пророков, которые приходят в одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы», которых потом и перечислил по видам их лжеучений. В заключение он молил Бога дать пасомым «духа премудрости и откровения к познанию Его, — просвещенна очеса сердца, яко уведети, кое есть упование звания его» [4, с. 14]. В этом слове преосвященный Феофан изложил как бы программу архипастырской деятельности.

Епископ Феофан, дав обет Богу и Святой Церкви принадлежать тамбовской пастве «заботою, трудами и даже жизнью», всего себя посвятил служению благу и спасению своей новой паствы; «он был для нее и благопопечительным начальником, и ревностным учителем, и истинным святителем, и заботливым отцом, и вообще Ангелом своей Церкви, делил с нею и радости и горе и не щадил сил своих и здоровья ради блага и спасения ее» [200, с. 74].

Много забот, трудов, разного рода препятствий, даже огорчений ожидало преосвященного Феофана на его новом месте. Тамбовская епархия была одной из самых обширных и многолюдных. В ней одного белого духовенства в то время было — священников с протоиереями 1172, диаконов 681, причетников и диаконов на причетнических вакансиях 2148. Кроме того, было несколько сот монашествующих обоего пола в мужских и женских монастырях, а среди населения много было сектантов и раскольников.

Служение преосвященного Феофана в Тамбовской епархии продолжалось только четыре года. Но за это время он необыкновенной кротостью своего характера, редкой деликатностью и участливейшим вниманием к нуждам пасомых успел сродниться со своей паствой и приобрести всеобщую самую искреннюю любовь.

Святитель Феофан проявил себя ревностным служителем во всех сферах церковной жизни. Внимание архипастыря было сосредоточено преимущественно не на делах внешнего управления, а на душепопечительном служении, дабы «множайший плод принести во спасение Богом вверенных ему людей» [218, с. 4–5]. Это был истинный архиерей Божий, истинный евангельский пастырь, способный положить душу свою за овцы своя. Он крепкими, неразрывными узами был соединен с паствою, считал себя нравственно ответственным за нее и потому всю жизнь отдавал духовному руководству ею. «Для нас, пастырей, — говорил он, — не может быть большего утешения, как видеть сынов Церкви исправно ходящими. Но и для вас самих не может быть более прочного основания состоянию, могущему составить неложную радость, как хранение веры и устроение жизни соответственно требованиям ее» [93, с. 108].

В деле религиозно–нравственного просвещения народа имеет огромное значение церковное проповедование слова Божия, и потому преосвященный Феофан обратил на это особенно серьезное внимание. Почти каждое богослужение преосвященный сопровождал проповедью. «В слове нашем, — говорил владыка, — обозначились начала верования и жизни христианской. Это и полагаю я в основание, на котором буду созидать, если Господь не оставит меня Своею благодатною помощию. Помогите и вы мне вашим вниманием к слову моему и вашим послушанием» [93, с. 77].

Замечательны проповеди преосвященного Феофана по их способу составления, ибо они представляют собой не продукт сухой умственной работы, а живое и непосредственное излияние чувствующего сердца проповедника. Об их характере сам автор пишет: «Особенность моих проповедей та, что они не сочиняемы. Обычно, бывало, вечером, после всенощной, выпью стакан чаю, прочитаю Евангелие завтрашнее, потом Апостол, и какая мысль впадет и займет внимание и сердце, ту беру в тему, и проповедь там внутри уже сама собой строится. Часа полтора, много два, и проповедь готова, утром прочитаешь, немножко подладишь. Иногда тему дают внешние обстоятельства, как бывало при посещении монастырей, но производство все то же. Это писанные экспромты» [138, с. 50–51].