Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание

О, как мы стали разделены между собой, потому что Богу угодно так устроить дела наши! О священный дом, и совокупное жительство, и общая пристань всех боящихся Господа! Другие наслаждаются нашими благами. А мне остались одно воспоминание и ревность к приобщившимся. Но чтобы и тебе иметь часть в наших благах, знакомлю тебя с честнейшим братом и сопресвитером нашим Сакердотом, которого увидев, очень знаю это, скажешь: Григорий подлинно любитель всего прекрасного.

156. К Палладию (196)

Представляет ему пресвитера Сакердота.

Если осмеливаюсь так часто писать, причиной тому не моя дерзость, но твоя кротость. Не знаю и сытости беседовать с тобой чрез письма, потому что не могу иначе, когда Бог так устроил дела мои. Досточестнейшему сыну моему и сопресвитеру Сакердоту, которого особенно любил и люблю, искренно любомудрствующему и живущему в единении с Богом, теперь же по домашним делам отправляющемуся в город, который ради тебя стал великим, не знаю, какую большую оказать услугу, как сделав его известным твоей доброте.

171. К нему же (150)

Просит молитв его о себе.

Едва освободился я от трудов, какими обременяла меня болезнь, как притекаю к тебе, снабдителю исцеления. Ибо язык иерея, любомудрствующий о Господе, прославляет болезнующих. Поэтому соверши наилучшее священнодействие и разреши великие мои грехи, прикасаясь к жертвам Воскресения. Ибо у меня, бодрствую ли или сплю, попечение о твоих делах, и ты стал для меня добрым смычком и стройной лирой, поселившись в душе моей, после того как, написав мне тысячи писем, ты усовершенствовался в познании моей души. Но, богочестивейший, не обленись помолиться и ходатайствовать за меня, когда словом привлекаешь Слово, когда бескровным сечением рассекаешь Владычнее Тело и Кровь, вместо меча употребляя голос.

172. К Елладию, епископу Кесарийскому (105)

Благодарит за письма и за присланные символы праздника, также просит молитв его о себе.

Рад ли я твоему письму? Как было не обрадоваться, когда помнишь ты и об умерших? А еще большая благодарность за приложенные символы праздника. Но к тому, что даешь, присовокупи и то, о чем просишь. Помолись же о мне, чтобы, если это полезно, опять получить мне напоминовение и самому вспомнить праздник, а если не полезно, переселиться туда и встретить или увидеть истинный праздник там, где веселящихся всех жилище (Пс. 86:7), потому что превратностями этой жизни я уже пресыщен.

173. К Постумиану [288] (151)

Как человека сильного при дворе, просит его об умирении Церкви во время предполагаемого собора епископов.

Высок ты ученостью, и притом какой угодно и в каком кто хочет роде наук. Об одном из этого знаю только по слуху, потому что не знаком мне римский язык и не силен я в италийских учениях; а другое изведал на опыте, почему могу довести до сведения и других, если только вправе сколько-нибудь судить о подобных вещах, а немало людей, которые говорят, что вправе. До немалых почестей возвысился ты или, если надобно употребить более правильное выражение, немалые подъял на себя почести. Достиг крайнего предела власти, получив это не как дар счастья, что желали бы сказать многие, но как награду за добродетель, чтобы и она сделалась досточестнее, и царь приобрел похвалу таким суждением о тебе. Еще и этого мало; присовокуплю нечто из своего. Наставленный прежде в благочестии, потом принял ты оное. Ибо мне памятны твои слова, и слух мой доселе еще оглашается удивлением. Если присовокупишь к сему память о друзьях (знаю же, что присовокупишь, и гадаю об этом по предшествовавшему), то еще больше будем дивиться тебе. Это последний предел человеческого благополучия или блаженства. Что далее Гадеса, то непроходимо для людей, в чем верим любомудрствующему Пиндару. Но поскольку достиг ты великого, то и обязываешься к великому. Благодеющий Бог сперва сделал тебя нашим, а потом поставил начальником над нами; и не сообразно было бы от такого мужа не потребовать наибольшего; поэтому прими от меня следующий совет: поскольку теперь опять собор епископов, не знаю для чего и как собираемых, то ничего не почитай столько приличным твоему начальствованию, как это одно, чтобы под твоим начальством и твоими трудами умирены были церкви, хотя бы для этого нужно было с особенной строгостью наказать мятежных. А если кажусь странным, что, удалившись от дел, не покидаю забот, не дивись этому. Хотя уступил я престол и высокость сана желающим, однако же не уступил с этим и благочестия; но думаю, что теперь-то и покажусь для тебя достойным доверия, даже более прежнего, как служащий не собственному своему, но общему благу.

174. К Евдоксию ритору (132)