Святитель Спиридон Тримифунтский

Епископ Порфирий Успенский

Из путевых записок 1854 года

От Закинфа недалеко до славного острова Корфу. В главный город его я ездил с парохода, дабы видеть там нетленные мощи св. Спиридона Тримифунтского, чудотворца, и приложиться к ним благоговейно. Они нетленно почивают в правом отделении алтаря церкви, называемой его именем. Все тело сего великого угодника Божия цело так, что даже глаза, к общему удивлению, не вытекли, но сохранили тусклый блеск; нос немного приплюснут, кожа на лице смугла, но не черна; на ногах же, ниже колен, она отстает от костей. Я приподнимал ее тут. Нетленный святитель лежит в простой раке, облаченный. Смотря на него тут, я припоминал, как он возвеличен в греческом акафисте, переведенном мною по-славянски в Киево-Никольском монастыре в январе месяце 1852 года: он есть святой чертог Святой Троицы; он имеет в себе величие Божие; это – новый Мельхиседек, священнодействующий вместе с Ангелами; это благоуханный цвет иереев и образец жития архиереев; это утренняя звезда, предуказующая Солнце правды, и заря Православия; это человек началоангельный, который послан посеять в земле богоприятное тело; душа его, смирением своим привлекши обожение, восходит на небо и там служит предметом песнопения Ангелов, а в богоприемном теле его совершается сочетание смерти и жизни – и проч. и проч. Святые мощи Спиридона, по сказанию в греческом Часослове (1838), перенесены были из Тримифунта в Константинополь около половины седьмого века, по причине набега варваров. Под этими варварами разумею полчища магометан-арабов, предводимые Мавией. Сей полководец, по заверению аквилейского диакона Павла, в седьмой год царствования Константа (648) предпринял войну морем против Кипра, а были у него 1700 судов, и покорил весь остров с главным городом его Константиею, который разрушил. От сего варвара бежали тримифунтцы с мощами св. Спиридона в Константинополь. Здесь эти мощи в храме Святых Апостолов чтимы и ублажаемы были до мая 1453 года, а в этот месяц и год увезены были оттуда иереем Георгием Калохеретом сперва в Сербию, а потом на остров Корфу в 1460 году. В вышеупомянутом храме видели эту святыню наши паломники Стефан Новгородец и Зосима раннее 1453 года, в который Константинополь завоеван был турками; в Корфу же видел и описал ее нам Барский 10 апреля 1725 года. Вот описание его: «Молих многих великородных ктиторов церкви и самого протопопа, да соберут ключи и покажут нам мощи, понеже суть ключей четыре и всяк в разных держится руках, аще же сие зело и трудно есть, понеже никому же показуют, кроме урочного времени, но понеже любимы были, яко от стран Российских есмы, того ради обещали все, таже по неколиких дней собрал протопоп все ключи к себе и в некий день по святой литургии позвал нас внутрь алтаря и затворил вся двери; таже повел нас на правую сторону святого алтаря, идеже опочивают мощи святого, и открыл все четыре замка, имиже заключен был гроб его, в немже другой еще еже из камня иссечен был, внутри того еще третья рака из дерева кипариса сделана; покров же из таблицы чистой хрустальной, ее же малая часть в ногах святого открывается для лобызания; там я сподобился вместе с отцом Рувимом, спутником моим, приложиться к ногам святого, и видел сквозь эту таблицу всего его с одеждой; на главе его имеет подкапок и клобук, яже аще в житии своем носил и одеян в саккос старинный, крестами истканный, ноги же оболчены в очень мягкие сандали; во всем нетленен телом и одеждой почивает; еще же протопоп сам поднимал ризы святого, и показывал голени его; и лобзали, и видели, что они белы и чисты; и поведал нам сам протопоп, что все тело таково, только лицо и левая рука черны; правой же нет, и не знают где, ибо так и в Корфу пришли. Вопрошал я, почему лицо и рука черны. Он отвечал, что раньше не был так затворен, как сейчас, но стоял на ногах в раке своей поставленный между местными образами в церкви, и приносили люди ладан, смирну и ливан, и зажигали перед образом свечи и лампады, и так от непрестанного дневного и ночного курения ароматов и горения лампад учернились лицо и рука. Увидели это начальницы, и затворили, и не открывают более, только дважды или трижды в год. Слышал же сице, что когда откроют, взымают его с ракой священники, облекшиеся в фелони. Творят крестный ход, обходя стогны града и нося его стоящего на своих ногах, по окончании процессии вносят опять в церковь и поставляют с ракой стоящим между местными образами для лобызания народом, и бывает отворен семь или восемь дней, по окончании же времени сего опять полагают внутрь гроба по правой стороне алтаря стоящего, и затворяют четырьмя замками, и разбирают начальницы каждый себе свой врученный ключ: первый ключ держит губернатор града, второй – судья, третий – протопоп, четвертый – наместник его.

Так это было в 1725 году. Не то было в 1854 году. В бытность мою в Корфу мощи св. Спиридона уже не запирались замками и не ставились между местными образами, но по-прежнему покоились в правом отделении алтаря, а принадлежали все-таки не обществу христиан, а семейству протопопа.

Возблагодарив Бога, сподобившего меня видеть и облобызать эту дивную святыню, я вышел из алтаря и среди церкви был окружен многими православными греками обоего пола, городскими и сельскими. Все они, узнав, что я русский архимандрит, бывший в Иерусалиме, приняли мое благословение и спросили меня: правда ли, что святые места иерусалимские отняты турками у православных и переданы латинам. Я разуверил их в этом, и так обрадовал, и успокоил.

По выходе из Спиридоновской церкви я не осматривал города, побаиваясь подозрения англичан, и спешно возвратился на пароход [28, с. 251–254].