Святители и власти

Бомелей лечил царскую семью и ближних бояр. Казнь членов «дворового» руководства не могла не отразиться на его судьбе. Астролог решил, что ему пора позаботиться о собственном спасении. Он предпринял попытку бежать из России. Взяв на имя своего слуги подорожную для поездки в Ригу, астролог отправился на границу, предварительно зашив в подкладку платья все свое золото. В Пскове его опознали как подозрительного иноземца, схватили и в цепях отправили в Москву. Бомелей и его слуги были подвергнуты страшным пыткам. Не выдержав мучений, они оговорили не только Леонида, но и многих других видных лиц.

После отмены опричнины царь установил особые отношения с Новгородом и назначил своего наследника царевича Ивана великим князем новгородским. Сохранилось донесение оршанского воеводы Ф. Кмита литовскому правительству от 2 марта 1574 года. Воевода, регулярно посылавший «шпигов» в пределы России, записал с их слов сведения о том, что «сына дей старшого князь великий (Иван IV. — Р.С.) посадил на царстве на Новегороде Великом».

Второе «новгородское дело» непосредственно затронуло царскую семью. У Грозного возникло подозрение в причастности к «измене» своего взрослого сына царевича Ивана. Современники ошибочно считали инициатором расправ «колдуна» Бомелея, не подозревая, что астролог сам стал жертвой наветов. «Лютый волхв» Елисей, записал псковский летописец, «положил на царя страхование» и «много множества роду боярского взусти убити цареви, последи же и самого (царя. — Р.С.) приведе, наконец, еже бежати в Англинскую землю и тамо женитися, а свои было бояре оставшие побити».

Так как дело о заговоре возникло в Новгороде, Грозный поручил расследование сыну, управлявшему Новгородской землей. По словам Горсея, в ходе розыска Бомелей поначалу все отрицал, «надеясь, что что-то переменится к лучшему с помощью некоторых доброжелателей, фаворитов царя, посланных посетить царевича Ивана, занятого пыткой Бомелея». Когда пыточные мастера подвесили астролога на дыбу, несчастный понял, что его ждет смерть. Тогда он признался в измене и постарался оговорить как можно больше людей, в особенности же царских приближенных, которые обманули его надежды.

При введении опричнины Боярская дума и высшее духовенство облекли царя неограниченными полномочиями для борьбы с боярской «изменой». Отмена опричнины аннулировала их. В ходе розыска по делу В. И. Умного, Бомелея и других лиц власти получили сведения об организации нового чудовищного «заговора». Как и прежде, царь и его приспешники увидели спасение в том, чтобы ввести в стране чрезвычайное положение. Но они не могли не понимать, что любая попытка возродить ненавистные опричные порядки неизбежно встретит сопротивление со стороны высшего органа государства — Боярской думы и священного собора, непосредственное влияние которых на дела управления возродилось после отмены опричнины.

Иван искал выход из положения, прибегнув к грандиозной мистификации. Он объявил об отречении от престола в пользу служилого хана Симеона Бекбулатовича, наделенного титулом великого князя всея Руси. Поставив Симеона над Боярской думой и земщиной, Иванец Московский без труда получил от него «разрешение» на организацию новой опричнины, получившей наименование «удела». Удельное правительство возглавили А. Нагой и Б. Я. Бельский — племянник Малюты Скуратова. Они быстро завершили розыск о новгородской «измене».

Организовав «удельную» гвардию, Иван IV отдал приказ о казни «заговорщиков». Осужденные были обезглавлены в Кремле «на площади под колоколы». По своему размаху казни в Кремле превосходили первые опричные казни. Голов лишились сразу четыре члена Боярской думы — высшего органа монархии, а также трое видных дьяков. Почти все эти люди прошли службу в опричнине.

В назидание земщине опричники устроили погром в приказе дьяка Иосифа Ильина. В синодике опальных имеется запись: «Иосифа Ильина, протопоп, подьячих три человека, простых пять человек хрестьян». Посыльные Грозного перебили подьячих заодно с изменниками-дьяками. При этом погиб также и протопоп. Его имя палачи не потрудились назвать в своем отчете, попавшем в синодик. Имя протопопа можно найти в московских летописях. Каты схватили протопопа Ивана из кремлевского Архангельского собора, но не стали проливать его кровь, а «посадили в воду» — утопили в Москве-реке.