Свято место

Татьяна Рашевски Свято место

От издателя

Книга Татьяны Рашевски, издающаяся за счет издательства “Э.РА” (Москва-Тель-Авив) – это прекрасная современная проза, написанная легким, ярким и лаконичным языком. Автор умеет оперировать тонко подмеченными деталями, нарисовать героя двумя-тремя штрихами – так, что мы живо видим его как своего давнего знакомого. Лирическая героиня этих рассказов, переезжая с места на место и из страны в страну, тем не менее остается верна себе – она, как стойкий оловянный солдатик, будто бы проходит сквозь действительность (не всегда добрую к ней) и остается собой – терпеливой, ироничной, готовой к трудностям и – что очень важно – незлобивой, то есть умеющей принимать мир таким, какой он есть, никого не виня и ничего для себя не требуя. Как по-настоящему творческий человек, героиня книги, от лица которой идет повествование (думаю, что ее вполне можно почти полностью отождествить с автором) никого не учит жить, не навязывает своего мнения, лишь проходит сквозь пространство и время в поисках своего места и счастья, однако, разумеется, не находит его. Любовь писательницы к миру остается безответной, но все же награда есть – встречи со странными людьми, попадающимися, словно призраки, на ее пути.

Думаю, эта книга будет интересна всем читателям без исключения.

Э. Ракитская, член Союзов писателей Москвы и Израиля

Она

Вход в здание центральной автостанции на редкость немноголюден. Охранники не создают, как прежде, очередей копошением в чужих сумках – имитация бдительности может обойтись сейчас слишком дорого. Пристально вглядываются во встречную толпу, вычисляя подозрительное на расстоянии.

Что-то изменилось в иерусалимском воздухе. Город, в иврите, как и страна – женского рода. Город – она. Ее необходимо защищать. Среди прохожих много солдат. Солдат здесь любят, им принято оказывать скромные знаки внимания – оплатить проезд в маршрутке, угостить пиццей или фалафелем.

Перед вертушкой туалета:

– У вас есть шекель?

Армейская куртка, ботинки, тяжелый автомат наперевес. Продолжаю рыться в сумке в поисках мелочи:

– Где-то должен быть. Вот, есть два.

– Два машина не примет. Нужен один, вот, возьмите. Нет, мне не нужно, но я видел, что вы ищете.

Впервые в жизни иду по направлению к Старому городу, оглядываясь по сторонам. Всматриваясь в каждое встречное лицо, в каждую позу, чтобы, в случае чего, вовремя среагировать. В ожидании трамвая прислоняюсь к холодному парапету над чернеющим оврагом. Неужели те, что получили нож в спину, вот так же буднично – возвращаясь с работы, учебы, молитвы – стояли на той же остановке? Слышали тот же однократно-гулкий звонок прибывающего трамвая, похожий на стук ложки о подстаканник? Эти люди не приехали в гости, они здесь живут. Каждый день. В городе, слегка ирреальном, напоминающем, скорее, кино-декорации.

Народу вокруг немного. Но кафе еще открыты, работают пиццерии, светятся витрины. Мимо плывут библейские персонажи в шляпах, подпоясанные, сосредоточенные, уткнувшись белыми бородами в грудь. Этакие сказочные дедморозы в черном. На каждом перекрестке – вооруженная девушка в бронежилете. В переулках стоят патрульные машины.

С угла Яффо и Бен-Иегуды долетает “Отель калифорния” на английском. Этот совсем молодой голос принадлежит религиозному старцу с гитарой. Клочковатая борода и полы одежды развеваются по ветру. Возле банка – мини-толпа с детьми, восточной музыкой и танцами.

Старый город уже близко, его ярко освещенная стена подпирает низкое черное небо. В мареве фонарей золотом отливает изгиб трамвайных рельс, сворачивающих влево, в сторону Шхемских ворот. Они же – Баб-аль-Амуд. Отсюда, и до арабского квартала, кончаются люди и пролегает стерильная пустота почему-то “Национального” парка. Где-то далеко внизу – Геенна.

Затем – изгибы арок, скользкие ступени, плачущие тысячелетиями влажные камни, изъеденные стариной. Молитва. Тем же путем – обратно от площади Яффских ворот до ближайшей остановки, куда удав иерусалимского трамвая доверчиво и бесшумно вползет на брюхе, сверкающим серебристым чудом прорезав древнее чрево города.

Из дверей бара “Путин” многократным рефреном несется знакомое: “Ты была моей тайной, зазнобой моей…”

Пауза.

И еще раз: “Ты была моей тайной, зазнобой моей-ей-ей-ей-ей”!

Арабское платье

Весна в этом году выдалась аномально жаркой. В иные дни доходит до тридцати. Стоя на автобусной остановке, невольно ждешь прибытия любого рейса, чтобы хоть на несколько минут укрыться в спасительной тени его зеленой громады.

Вчера в Иерусалиме взорван еще один автобус. Из его глаз, ушей и ноздрей грязевой лавиной рвутся комья черного дыма, возносясь высоко в небо – в интернет выложили видео. Но сегодня город снова продолжает жить, привычно источая доносимые ветром ароматы терпких специй и горячей хлебной корки.