Свято-Русские Веды. Книга Коляды

—               Я бы рада была уродить тебя в Громовержца Сварожича смелостью, в Святогора могучего силою, ну а хитростью в Волха Змее– вича, но не так было Макошью связано. Но и ты хорош, молодой Дажьбог, есть в тебе, сынок, — Вышня Дух живой!

Был Дажьбог сын Перуна на возрасте, словно сокол ясный на воз лете. Обучился клубки он прочитывать и играть на гуслях яровчатых, прославлять Сварога небесного, и Семаргла, и Рода-Пращура.

Научил его ясноокий Хоре, как обёртываться златогривым Львом. Гамаюн его научила перекидываться Орлом. Волх учил обращаться Волком.

На крутую он хаживал горочку, и кричал, и звал зычным голосом:

—       Даст ли мне Сварог поединщика, чтоб под стать был мне он по силушке?

И пошла про Дажьбога слава — и великая слава, немалая да по градам всем и украинам, доходила до Алатырских гор и до сада Ирия светлого, до Перунушки Громовержца.

Громовержец тут собираться стал, обуздал коня — Бурю грозную, сбирал свои стрелы– молнии, брал и палицу громовую.

Его конь бежит — Мать Земля дрожит, дым валит из ушей, пышет пламя из рта. У коня Перуна — жемчужный хвост, его гри– вушка золочёная и унизана скатным жемчугом, а в очах его — камень Маргарит, куда взглянет он — всё огнём горит.

Сотворились тут чудеса — растворилися небеса. И поехал Перун да на Буре-коне, золотою главой потрясая, в небо молнии посылая.

И спустился он в чисто полюшко, и поехал он чистым полюшком, грудь свою копьём ограждая и небесный закон утверждая. С гор на горы конь перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.

Он проехал лесушки тёмные, переехал поля Сарачинские, доезжал до Дона могучего.

Мать Земля под ним сотрясалась, в Донуш– ке вода расплескалась, в поле травушка всколыхалась.

Услыхала Рось поступь славную и сказала так Громовержцу:

—               Уж ты здравствуй-ка, сын Сварожич!

Что ж — ты знаешь меня и по отчеству?

—               Как Орла не узнать мне по вылету, не узнать как Перуна по выезду?

И ещё ему Рось промолвила:

—               Ой ты гой еси, грозный бог Перун! Ты не вспыльчив будь, а будь милостив! Даждя ты найдёшь в чистом полюшке, не сруби у сыночка головушки. Мой сыночек Даждь молодёше– нек, он на буйные речи заносчивый и в делах своих неуступчивый.

Выезжал Перун в чисто полюшко, выезжал на холм на окатистый, на окатистый холм — угористый.

И увидел: с восточной сторонушки едет Тарх Дажьбог на коне златом.

Мечет он булатную палицу да повыше леса стоячего, ниже облака проходящего, а другою рукой прихватывает, машет как пером лебединым:

—               Ай ты, палица, ты булатная! Нет мне равного поединщика, на горе ли крутой, в чистом полюшке.

Говорил ему Громовержец:

—               Уж те полно, Тарх, потешаться, похваляться пустою речью! Уж мы съедемся в чистом поле, мы поборемся-побратаемся — да кому Всевышний поможет?

Будто ото сна пробудился Даждь, и лихого коня поворачивал, и съезжался с Перуном во полюшке. То не горы в полюшке сталкивались, то столкнулись боги могучие.

Тут поднял булатную палицу сын Сварога Перун Громовержец, ударял булатною палицей по щиту молодого Даждя — на три части распался Дажьбожий щит, на три части сломалась палица.

Вновь разъехались в чистом полюшке, сшиблись копьями долгомерными — и сверкнули они, будто молнии. Только копья те посгибались, на три части они обломались.

Ударялись мечами острыми — на три части мечи сломались.

Как они боролись-братались — содрогалася Мать Сыра Земля, расплескалося море синее, приклонилися все дубравушки. Над Землёй всколебался небесный свод, под Землёй шевельнулся и Юша-Змей.

Тут сходили они со могучих коней и на Землю– Мать опускались. Обернулся тут Громовержец — стал Орлом, могучею птицею. Тарх Дажьбог тогда обернулся Львом, стал когтить Орла — птицу грозную.

И ослаб Орел-Громовержец, и упал на Матушку Землю.

—       Ты скажи, бог могучий, как имя твоё. Назови своё имя-отчество, — так сказал Дажьбог поединщику.

—      Я явился из Ирия светлого, я Перун Громовержец, Сварога сын.

Тут сказал Перуну младой Дажьбог:

—       Ты прости меня за такую вину! Встань, Перун — родимый мой батюшка!

Помирились они, побратались, и вскочили они на своих коней, и к Роси поехали рядышком.

Говорил тогда удалой Дажьбог:

—       Ой ты, Рось — родимая матушка! Отпусти меня к Алатырским горам ко Перуну — батюшке родному. Дай святое мне благословение.

Рось его тогда отпустила, в путь-дорожку благословила.

Попрощался Дажьбог с Росью-матушкой и поехал к светлому Ирию.

ДДЖЬБОГ И ЗЛЛТ0Г0РКЛ

—               Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Дажьбог сын Перунович на младой Злато– горушке Майе.

—               Ничего не скрою, что ведаю…

Как по полюшку Даждь проезживал, по лесам Оленем поскакивал, в небесах парил Ясным Соколом. Видно было, где он на коня вскочил, да не видно, где в стремена вступил — только видно в небушке Сокола.

Смотрит Сокол из поднебесья: в чистом поле наездница едет — Златогорушка Святого– ровна. Шлем её в облака упирается, златы косы огнём разливаются. Едет в полюшке Златогорушка, а под нею конь будто лютый зверь, а сама-то спит крепко-накрепко.