Святое дело

В тот же вечер директиву объявили на совещании: «Рапорты от офицеров принимаются до пятнадцатого ноября». Придя домой, Краснов в шутку сказал:

— Наденька, срочно пельмени для гостей — и готовься к отъезду!

— Куда? — испугалась она.

Только-только устроились в своей первой квартире. Еще пахло свежей известкой, в некоторых местах выкрашенный пол прилипал к подошвам; заставляла мужа снимать сапоги у порога.

— В Москву. Возражаешь? А говорила, что поедешь за мной куда угодно? — сказал, пряча улыбку.

— Я не возражаю, Павлик, но все это как-то неожиданно…

— Еду учиться в академию! — И вдруг уже серьезно подумал: отчего бы и нет? На инженерный факультет принимают после года офицерской службы. Он будет учиться, посещать с Наденькой театры, концерты, ходить в гости к Фроловым. Галина ведь приглашала их в Москву и с квартирой обещала помочь.

— Я очень хочу, чтобы ты дальше учился. И если это возможно, то…

— Конечно, — совершенно уверенно подтвердил он и, загоревшись новым планом, схватил ее за руки: — Наденька, милая, представляешь, как это будет здорово, когда Фролов получит нашу телеграмму: «Встречайте, едем в Москву!»

В тот же вечер, не откладывая, написал рапорт о зачислении в академию. Шел к Стрельцову и думал: «Начнет отговаривать, убеждать остаться еще на год…»

— Ладно, передам по команде. Пробуй.

В четверг вызвал командир полка. Со смешанным чувством надежды и боязни отказа пошел Краснов в штаб. К счастью, ожидать долго не пришлось.

Полковник пригласил сесть и устало потер виски. Краснов сидел напряженно, с волнением ожидая решения своей судьбы.

Невысокого роста, коренастый, плотный, с бритой головой и крепкими загорелыми руками, сидел Родионов и весело рассматривал молодого лейтенанта. Неожиданная улыбка сошла с лица, стал строг и задумчив. Взял папиросную бумагу, насыпал табак и принялся медленно сворачивать папиросу.

Краснов взглянул на командира полка: «Не томите, не мучайте меня!»

— Это твердое решение? — спросил наконец Родионов.

— Так точно!

— Сидите, сидите, — задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Выдержите конкурсные экзамены?

— Постараюсь, товарищ полковник!

— Постараетесь. Значит, не вполне уверены в своих силах. Плохо… Ну, допустим, выдержите, примут вас, а после академии куда?

Краснов в недоумении уставился на полковника: об этом он ни разу не задумывался.

— Снова в часть, — неуверенно сказал. — К вам.

— Ко мне, — усмехнулся Родионов. — Ну, а что я с вами делать буду? На взвод поставить неудобно — академик! На дивизион? Батареей не командовали, нельзя. Впрочем, вы же не на командный факультет, на инженерный… Ну, а лежит сердце к этому делу? По-настоящему, глубоко? К каждому делу призвание надо иметь, талант. А талант как земля: чем больше труда, тем богаче урожай. Но на бесплодной почве нечего огород городить.

Встретил я недавно одного бывшего сослуживца, вместе в Иркутске служили. Куда только не пытался поступить! И в артиллерийскую академию пробовал, и в транспортную, и в химзащиты. Потом удалось, зачислили в юридическую. Получил диплом, а толку? Не понравилась ему деятельность следователя. Поступил заочно в академию Фрунзе. С отличием окончил, теперь в оперативном отделе работает. Доволен. А сколько трудов зря положил, сколько денег народных пустил на ветер? Конечно, знаний лишних не бывает, а только жизнь наша такая короткая, и так в ней сделать много нужно, что самое верное — посвятить себя одному делу. Единственному и главному, без которого и труд в тягость, и сердце покоя не знает. Ну-ка, загляните в себя: инженером хотите быть или просто скучно в Пятидворовке?

Краснов искоса взглянул на ромбовидный академический значок и вдруг упрямо сказал:

— Вы же окончили академию, товарищ полковник. И я хочу учиться.

Но Родионов оставил вызов без внимания.

— Учеба дело хорошее. Грош цена молодому офицеру, который не думает о своем росте. Но академия… Сложная это штука, Павел Алексеевич. И я ведь когда-то был таким, как вы. И все мне казалось простым, ясным и понятным. А с академией у меня интересные воспоминания связаны.

Вначале Краснов слушал рассеянно, но потом рассказ полковника заинтересовал его и увлек.

Родионов расхаживал по кабинету, затем сел рядом.

— Когда нам объявили на совещании о наборе в академию, мне жаль стало, что придется расставаться с полком, уехать из Иркутска, где началась моя самостоятельная командирская служба. А в том, что уеду, сомнений не было! Да, давно это было…

Родионов улыбнулся, качнул головой.

— В тот же вечер написал рапорт, а на следующий день мой командир батареи Зыков направил его дальше. Прошло два дня. Ответа нет. На третий не выдержал, сам пришел в штаб. Адъютант был моим хорошим приятелем, и я надеялся через него все узнать. Поверите, — впрочем, сейчас у вас самого такие мысли! — мне тогда казалось, что решается вопрос: «Быть или не быть?»

Поздоровался с адъютантом, а он говорит:

«Вот хорошо! Я только собирался вызывать тебя».