Святое дело

Поставленный и удерживаемый на коленях, отец Василий поднял голову. Над ним возвышался крупный и даже, можно сказать, дородный мужчина. В стремительно навалившейся после захода солнца темноте разглядеть его детальнее было невозможно.

– Свет! – властно распорядился мужчина, и где-то рядом в абсолютной тишине щелкнула зажигалка. Запахло солярой, и к облепленному песком лицу священника поднесли факел.

– Так это же наш поп?! – удивленно проговорил мужчина.

– Слава всевышнему, догадались, – покачал головой священник, решительно стряхнул с себя чужие руки и встал. – Вы чего это, ребята, здесь беспредельничаете?

Факел отнесли в сторонку, и отец Василий смог разглядеть командовавшего всем, что здесь происходит, мужчину.

– Никакого беспредела, – покачал головой тот. – У нас все мазево. А вот почему это вы сюда заявились? Я вас не приглашал.

– На рыбалку мы приехали, – срывающимся голосом вставил свое слово главврач.

Толпа возбужденно загудела.

– Стукач хренов! На рыбалку он приехал! Ага! А кто в ментовку звонил?!

– Ну и звонил! – поднял голос Костя. – А чего мне делать? Смотреть, как вы батюшку с пьяных глаз месите?!

– Врежь ему, Санек! – посоветовали откуда-то сбоку, но главный поднял руку, и толпа снова стихла.

– Кто такой? – царственно поинтересовался главный.

– А ты, Бачурин, глаза разуй, – зло порекомендовал Костя. – Или забыл уже, с чем в больничке у меня лежал?

Вокруг наступила мертвая тишина. Предводитель взял из рук своего помощника факел и подошел к главному врачу районной больницы.

– Константин Иванович? – оторопело произнес он. – А чего это вы тут делаете?

– Я сказал уже, на рыбалку мы приехали! – раздраженным голосом невинно пострадавшего, но уже начавшего одерживать победу человека произнес главврач. – А вы тут, понимаешь, беспредельничаете.

– Никакого беспредела, – покачал головой Бачурин. – У нас все по правилам.

– По каким таким правилам? – раздраженно поинтересовался главврач. – Батюшку по мордасам мутузить, это, по-вашему, правила?

– Отец Василий сам виноват, – не признал своей неправоты Бачурин. – Нечего было в чужие дела соваться.

«Аудитория» напряженно внимала. «Бачурин... интересно... – думал священник. – Раз Костя его знает, значит, местный, хотя... могли и из района в больницу доставить...»

– А чем это вы тут занимаетесь, что к вам и сунуться нельзя? – спросил священник и, предупреждая ответ, добавил: – Ну что девку чуть не задушили, это я видел. Так это перед господом тягчайший грех! Я уж не говорю, что статья за это «светит».

– Никто бы ее не задушил, – устало махнул рукой Бачурин. – Вон, она вам и сама скажет...

– Да чего ты с ними церемонишься, Бача?! – пьяно крикнули из толпы. – Навешать обоим по роже и всего делов!

– Ша! – властным жестом остановил нежелательное вмешательство предводитель. – Я тебе ставки делать не мешал, и ты мне не мешай.

– Ставки? – Поп и врач переглянулись. – Вы что, ставки на них делали?

– А что, нельзя? – усмехнулся Бачурин. – Тогда, может быть, сразу побежите в налоговую стучать? Давайте, я не держу.

Он повернулся к своим.

– Так. Попа и Константина Ивановича в лодку и домой. А ты, Верка, вперед – отрабатывать!

– Я не виновата, Бача! – заныла пышнотелая красавица. – Ты же видел, мне поп помешал...

– Брось, Верка! – весело загоготали в толпе. – Все видели, что ты уже пузыри пускала! При чем здесь поп?! Ты сама подписалась! Никто за язык не тянул!

– Ну, ребята... – жалобно заканючила Верка. – Мне просто деньги были нужны...

– Всем бабки нужны! – агрессивно отреагировала дамская половина. – Продула? Ну и вперед, пацанов обслуживать!

Отец Василий почувствовал, как к его лицу начала толчками приливать кровь. Ничего себе, молодежь развлекается! Такого паскудства в Усть-Кудеяре никогда не было, даже среди шанхайских.

Он шагнул к Бачурину и жестко взял его за плечо.

– Я вам не позволю.

– А чего ты меня лапаешь, поп? – усмехнулся Бача. – Я тебе что, девка? Вон, Верку лапай...

– Ты за все это ответишь, – с угрозой произнес отец Василий.

– Никому я не отвечу, – усмехнулся Бача. – Я ставок не принимал и тем более не ставил; мне эта Верка вообще по барабану. Как она там с пацанами договаривалась? Меня это не касается. Так, Верка?!

– Да, – опустила волоокие глаза вниз пышнотелая красавица.

– Ну и вперед! – подвел итог Бачурин и требовательно огляделся по сторонам. – Свет! Почему мало света?!

В воздухе повис тугой, маслянистый запах соляры, и со всех концов поляны вспыхнули факелы из намотанного на толстые сучковатые ветки пропитанного горючим тряпья.

– Пойдем отсюда, Мишаня, – тронул священника за рукав Костя. – Нам здесь делать нечего. Пусть сами разбираются.

– Ну уж нет, – возмущенно тряхнул кудлатой бородой священник. – Это мой город, и я не позволю всяким вахлакам здесь пакостить!

Он решительно шагнул вперед и ухватил парня, ведущего Верку за руку в центр поляны, за тонкую шею. Тот захрипел и задергался, но ни выскользнуть, ни вдохнуть не мог. Второй рукой отец Василий легко и методично отбивал атаки подскочивших на подмогу парней.

– Отпустите его, – внезапно попросила священника Верка. – Мне так и так отрабатывать.