Святое дело

Представим: мы попали на остров людоедов. Бежать некуда. Мы подписали с людоедами пакт на десять лет. Мы совершенно ясно понимаем, что людоеды все равно однажды попытаются нас скушать. С гарниром или без. Не дожидаясь истечения срока. Так неужели нам с пактом спокойнее спится, чем без оного? Какая разница: есть пакт или его нет? Если он нам не защита? Если мы не знаем, когда именно Высокой Договаривающейся Стороне взбредет нами лакомиться: через год или завтра на заре?

Как можно говорить, что Сталин выиграл полтора года благодаря заключенному пакту, если пакт Гитлера не сдерживал?

Выражаю мысль Сталина иными словами: Советский Союз выиграл полтора года, прикрываясь пактом, который безопасности не обеспечил, который Гитлера в его замыслах и действиях не ограничивал. Проще: полтора или даже почти два года мы прикрывались тем, что нас не прикрывало и прикрывать не могло.

* * *

Но выступают серьезные (на первый взгляд) люди, и все о том же.

Маршал Советского Союза В.Г. Куликов: «Пакт Молотова-Риббентропа давал некоторую отсрочку войне. Я читал план „Барбаросса“ и знаю, что нападение на СССР готовилось намного раньше, думаю, последствия первого удара были бы еще плачевнее» («Красная звезда», 22 июня 1996 г.).

Итак (если Маршалу Советского Союза мы поверим), еще до визита Риббентропа в Москву, т.е. до августа 1939 года, германские генералы готовили нападение на Советский Союз, а товарищ Сталин пактом Молотова-Риббентропа это нападение отсрочил. Иначе бы беды не миновать. Кроме бумажки, которую подписал лукавый гитлеровский людоед, нам Родину защищать было нечем.

Позвольте, товарищ маршал, с вами по этому пункту не согласиться. До заключения пакта у Гитлера не было планов нападении на Советский Союз. И быть не могло. Главная ударная сила Вермахта летом 1941 года – четыре танковые группы: Клейста, Гудериана, Гота и Гёпнера. А в 1939 году у Гитлера не было ни одной танковой группы. У Гитлера было всего 6 танковых дивизий.

Как гитлеровские генералы могли в 1939 году планировать применение танковых групп, если их не было? А без танковых групп никакого плана «Барбаросса» быть не могло. Даже в смелых замыслах и пьяном бреду.

И как германские генералы до пакта Молотова-Риббентропа могли планировать нападение на Советский Союз, если не было общей границы, если между Германией и Советским Союзом лежала Польша? Неужели генералы на картах расставляли свои аэродромы и 6 своих танковых дивизий на польской территории, которую еще предстояло завоевать?

Так вот, товарищ маршал, никаких планов нападения на Советский Союз у Гитлера до подписания пакта Молотова-Риббентропа быть не могло. А посему выходит, что в августе 1939 года товарищ Сталин оттягивал войну, которую Гитлер еще не замышлял.

Глава 13 Почему товарищ Сталин не спешил открывать второй фронт?

В связи с этим договором получалось, что войну начинает Гитлер. Это нам было выгодно с точки зрения и военной, и моральной. Такими действиями он вызовет на войну против себя Францию и Англию, выступив непосредственно против Польши. Мы же останемся нейтральными.

Н. Хрущев. «Огонек». 1989. М 30. С. 10

1

Если бы Советский Союз был заинтересован в сохранении мира в Европе, то переговоры с Великобританией и Францией ему были бы не нужны. Проблему безопасности в Европе Сталин мог решить собственными силами.

Надо было просто и ясно объяснить Гитлеру: ударишь по Франции – попадешь в глухую блокаду. Я тебе ее обеспечу. Британия подсобит. Решай.

И с Францией Сталин мог не заводить долгих переговоров, а просто сказать: если Гитлер пойдет не на запад, а на Советский Союз и если нам будет туго, то потом он и до вас доберется. Вам тоже потом достанется. Уж он вам Версаль припомнит, читайте «Майн кампф». Как вам вести себя в подобной ситуации, дело ваше…

С Польшей, Литвой, Эстонией, Латвией, Финляндией было еще меньше причин вести переговоры.

Если бы у Гитлера был выбор, на кого первого нападать – на Польшу или на Советский Союз, то в этом случае Сталину следовало с Польшей заключать договор типа: нападут на вас – мы помогаем, нападают на нас – вы помогаете.

Но Гитлер не мог напасть на Советский Союз, не сокрушив предварительно Польшу. Польша по своему географическому положению – первая на пути Гитлера. В этой ситуации задача советской дипломатии упрощалась до предела. Польскому правительству надо было сказать: между нами было много плохого, но перед лицом общей угрозы забудем прежние обиды.