Святое русское воинство

Я его к разделу от занятия им общо с нами крепости не принимаю… Говорят, что он намерен ввести сюда десять тысяч войска; если он предпримет такую дерзость, я почту это за бунт против Блистательной Порты и против нас, и прикажу военным судам нашим топить все его суда, на которых войско его переправляться будет, если и он сам с ними будет… Боюсь даже, чтобы до отправления еще отсюда французского гарнизона албанцы не покусились предпринять вместе с ними чего-либо важного против нас».

Но Али-паша не решился испытать удачи своей в споре с русским адмиралом и обратил месть на тех албанских начальников, которые усерднее служили союзному флоту при осаде Корфу. Он велел строить укрепление против крепости Св. Мавры на таком месте, где запрещалось по всем положениям, и послал туда чаушей своих; жители отправили депутацию к главнокомандующему, поэтому с Корфу послано было небольшое подкрепление на Св. Мавру и отряд с двумя пушками в Паргу, где паша тоже собирал значительное войско под предлогом отправления его в Александрию, для вспомоществования англичанам.

К 18 марта готовы были девять наемных купеческих судов для французского гарнизона, и солдаты отправлены в Тулон под прикрытием шести мелких русских военных судов. Начальство над конвоем поручено было акату «Ирина» (лейт. Влито), и все суда благополучно достигли Тулона, исключая одного купеческого, захваченного алжирцами.

24 марта генералы Шабо и Верьер со штабом отправились на военной бригантине в Анкону, в сопровождении четырех наемных судов[89]. Об обхождении своем с военнопленными адмирал пишет Томаре (13 марта 1799 года): «С генералами и со всем французским гарнизоном поступали мы весьма обязательно; обхождением моим с ними и снисходительностью в кондициях, которые мы для них сделали, они столь довольны, что откровенно выражают сердечные их чувства; особенно же у гг. Шабо и Пиврона даже многократно слезы на глазах показывались от удовольствия и благодарности, и, можно сказать, почти все оказывают нам преданность…

Поступками моими с теми пленными, какие до того были отпускаемы в свое отечество, французские солдаты и гренадеры, в Корфу находившиеся, были столь довольны, что большая часть из них не желали с нами драться, почитая лучше сдаться нам пленными, в надежде, что мы их отпустим с такой же добротой. Ныне наиболее могут они это почувствовать, и польза наша из того на будущее время явственно предвидится».

Коль скоро адмирал устроил дела первой потребности, немедленно приступил к починке судов своей эскадры, до такой степени расстроенных зимней блокадой и плаванием в Архипелаге, что почти на всех, особенно на мелких, открылась течь и надлежало их килевать; кроме того, были многие повреждения в рангоуте, полученные при нападении на остров Видо.

Корабли «Богоявление Господне» и «Св. Троица» предстояло починить для того только, чтобы отправить их в Севастополь «за ветхостью, для надлежащего исправления», на что последовало высочайшее разрешение. Запасов, взятых в корфинских магазинах, как то: бревен, досок, пеньки, гвоздей и такелажу, не было достаточно для исправления пятой доли всех повреждений; но затруднение чрезвычайно увеличивалось тем, что «поблизости таковых вещей не было в продаже и не было возможности достать их».

В числе первых забот адмирала было учреждение главного правления на острове Корфу, которому подчинялись бы управления всех прочих островов, входивших в состав Ионической республики. Ускорение этой меры делалось тем более необходимо, что на островах продолжались большие беспорядки. На Занте жители многих деревень не повиновались судебным местам, перестали уважать всякую власть и открыто сопротивлялись ей; они грабили дома дворян или поджигали их.

Почти то же самое было и в других местах; вражда между самыми дворянами усиливалась, и они беспрестанно приносили жалобы адмиралу, прося его рассмотрения и защиту. Выведенный из терпения таким ходом дел на острове Кефалония, он писал в тамошний конклав, что для усмирения пришлет к ним эскадру, или сам прибудет, арестует всех бунтовщиков и зачинщиков и отошлет пленниками в Константинополь, «или еще гораздо далее, откуда и ворон костей ваших не занесет».

На Корфу был такой же беспорядок, и разные злонамеренные люди распространяли ложные слухи для возмущения народа; почему адмирал вынужден был беспрестанно рассылать публикации, приглашавшие жителей успокоиться и обратиться к своим занятиям. К депутатам острова Корфу он писал: «На представление ваше о буйствах и дерзостях деревенских жителей, до установления всего порядка и полного правительства, теперь сказать иного не могу, как только то, что надобно, во-первых, собрать в одно место все общество города и деревень и отобрать от него сведения, чего они требуют. Учреждение же и установление дадим им такие же точно, как и в прочих завоеванных нами островах».