Святой Бернард и дух цистерцианцев

Мы чувствуем: Бернард в любом случае останется тайной. Поэтому речь здесь никоим образом не идет о том, чтобы посягать на секреты истории (разве не Богу они, в конце концов, принадлежат?). Мы хотим лишь попытаться увидеть в Бернарде подлинное величие, благодаря которому он был и остается учителем и наставником. В нем все было исключительно, даже человеческое, и именно это мы хотели бы показать. Вот почему люди всех времен, в том числе и наши современники, ощущают его таким близким и восхищаются его трудами.

Личность Бернарда и его творения

Когда Бернард родился в замке Фонтен-ле-Дижон в 1090 году, Запад находился в состоянии бурного развития – более или менее как в наши дни: общество глубоко менялось, Церковь переживала реформы. Население Европы возрастало, развивалась экономика, укреплялась власть королей, а власть сеньоров становилась более организованной и гуманной. Папе Григорию VII, умершему всего пятью годами раньше, удалось укрепить авторитет Церкви и дать новый толчок жизни всего христианского мира. Реформа, названная в его честь григорианской, уже начинала приносить плоды. Однако образ мыслей меняется быстрее, чем установления и структуры, и, вероятно, эти последние недостаточно принимали в расчет чаяния людей и народов. Практически повсюду в то время возникали широкие течения, противопоставлявшие себя церковной иерархии и, в конце концов, вылившиеся в так называемые народные ереси. Они учат, наставляют и обещают ту чистоту, которая многим кажется возможной только после освобождения от законов Церкви в области нравов и веры. Так возникает и растет ересь катаров.

Монашество, обремененное прошлым, прочно связанное с формами жизни и социально-экономическим порядком предшествующих эпох, тоже переживает кризис, но он уже готов разрешиться, порождая на свет новые установления монашеской жизни, благодаря которым монахи, пустынники, духовенство и рыцари смогут посвятить себя ревностному служению Богу.

Никоим образом не следует забывать о сложности тогдашнего религиозного мира: это неизбежно приведет к неверному взгляду. Было бы крайним упрощением, если не сказать – искажением всей картины, сводить все существовавшее в то время многообразие лишь к двум именам: Клюни и Сито. Первое относится лишь к одному из памятников традиционного монашества в том виде, в каком оно воплощалось в лотарингском аббатстве Горце, в Кьерси, Санкт-Галлене, Сент-Эммераме и в других местах Священной Римской империи, в аббатстве Шез-Дьё в Оверни, в аббатстве Монмажор в Провансе, в монастыре Сен-Виктор в Марселе, в Монте-Кассино и многих других местах Франции, Италии, Испании, Англии и других стран. Некоторые из этих аббатств становились, подобно Клюни, главами целых конгрегаций, иногда объединявших в своеобразные федерации несколько монастырей или учреждавших дочерние общины. Юридические структуры этих федераций были многообразны и гибки. Повсюду монахи жили, следуя Уставу святого Бенедикта, но, помимо него – а часто даже в большей степени, – согласно обычаям, унаследованным от эпохи Каролингов. Они одевались в черные одежды, поэтому монахов, следовавших этому типу устава, называли «черными». И в Клюни, и во многих других общинах действительно было много истинной веры и ревностности; но сами монашеские установления уже проявляли признаки несоответствия новым формам, которые приобретали социально-экономические структуры общества.

В других кругах, начиная с последних десятилетий XI века, стала возникать тенденция возвращения к источникам монашеской жизни – к восточным текстам, к Уставу святого Августина и Уставу святого Бенедикта. Монахи стремились к большей простоте жизни, к более строгому соблюдению монастырской бедности. Благодаря этим чаяниям появились общины и объединения духовенства, представители которых стали называться регулярными канониками; возникли монастыри нового типа. Отличительным признаком их обитателей были одежды из некрашеного сукна, то есть серого цвета. Этих монахов назвали grisei, или, в противоположность монахам прежнего типа, «белыми». К группе регулярных каноников принадлежали, например, премонстраты и другие «августинцы». Поскольку в Латеранской базилике служило духовенство именно такого типа, Папа избрал себе облачение белого цвета, которое сохраняет до наших дней. К числу монахов нового типа присоединились, среди прочих, некоторые члены Ордена картузианцев и Ордена цистерцианцев. Отношения между ними были разные, но в основном добрые. Многие новые монастыри были основаны благодаря поддержке старых. И все же, по мере того, как представители этих различных тенденций осмысляли свою жизнь (надо заметить, что «новаторы» пользовались престижем, дававшим им самим немалые основания для гордости, а окружающим – для зависти), между некоторыми из них стали возникать расхождения, столкновения идей и даже споры, которые спустя полвека породили целую полемическую литературу. Одна из таких дискуссий столкнула между собой нескольких клюнийцев и цистерцианцев.