Святой черт

Заглянувши по пути в Иерусалим, в Почаевскую Лавру, Распутин 1911 года 22 февраля написал царям такое письмо о полученных в Лавре своих впечатлениях: «Дивная Почаевская лавра что меня удивило: перво увидел я людей Божиих и возрадовался богомольцам очень, что нашел я истинных поклонников тут явился страх в душе и наука: искания Бога как оне собирают жемчуг истинный, а потом увидел матерь Божию и объял страх и трепет и получил тишину и заметил в себе кротость прибавляется после всякой святыни дорогой жемчуг - смирение».

«И увидел пещеры, дивныя чудеса чудес как их Господь благословил как же нам не верить; поневоле вздохнешь, оне в диком камне сама рука Божия творила их и укрывались там иноки от нашествия инородцев. Тяжелыя воспоминания мучителей иноплеменников, а в настоящее время более мучения: брат на брата, и как не познают своя своих поэтому и мучения более тяжелыя, п. ч. обида берет поэтому венцы, более я уверен близко к лицу Божию будут эти мучители настоящее время 1911 года. Тех мучили инородцы, а теперь сами себя наипаче батьки батьков, а монахи монахов и вот слово Божье на нас брат на брата и сын на сына: конец приближается. И увидел Иова в пещерах почаевских, где его конурочка тесная претесная и несет ароматом благоухания. И за что это несет? Очень просто, что не избрал и не избрал себе чертогов, а возлег ясли убоги, и терпеливо, и покойно понес свою тесноту, а нам хоть бы в ПРОСТОТЕ и РОСКОШИ перенестись духом в его тесную конурочку и попросить его молитв и Господь не откажет его святым молитвам и будем участниками с ним одесную Отца, а высказать о его терпении невозможно, и в сами книги не вместишь».

«И вот я вступил в собор и объял меня страх и трепет и помянул суету земную, дивныя чудеса, где сама Матерь Божия ступила своим следом и истекает источник сквозь каменную скалу вниз в пещеру и там все берут воду с верой и нельзя, что не верить. О, как счастливы русские люди! И не ценим, и не знаем цены чудесам. Горе, христианам, неубедительно: посмотреть, лень съездить; а ездим за границу смотреть разныя горы; да, творение Божие, но ведь мы смотрим как на роскошь, а не на Божье создание».

Вся приведенная переписка Распутина с царями помещена в дневниках Лохтиной.

Видел я в с. Покровском место, где стояла старая изба Распутина. Проходя мимо нея, Григорий проговорил:

- Вот здесь я, когда гуляю, то набираюсь духу: бывают мне здесь видения. Здесь мы в прошлое лето с епископом Феофаном простаивали целыя ночи и молились Богу.

Но самое главное, что я видел в Покровском, это купание с Григорием Ефимовичем в бане. Собственно то, что я видел, было обыкновенно, но слышал я в бане от Григория необыкновенное. Он здесь, во время купания, рассказал мне следующее:

- Я бесстрастен. Бог мне за подвиги дал такой дар. Мне прикоснуться к женщине, али к чурбану - все равно. Хочешь знать, как я этого достиг? Вот как! Я хотение направляю отсюда из чрева в голову, в мозги; тогда я неуязвим. И баба, прикоснувшись меня, освобождается от блудных страстей. Поэтому-то бабы и лезут ко мне: им хочется с мужиком побаловаться, но нельзя: оне боятся лишиться девства, или вообще греха, вот и обращаются ко мне с просьбой снять с них страсти, чтобы они были такие же бесстрастныя, как и я. Было раз так: ехал я из Питера сюда с Л., с Мерею, с Ленкой, с Б., В. и другими. Заехали в Верхотурье, в монастырь, к старцу Макарию, котораго я дважды возил в Питер и представлял царю и царице. Старец всю ночь молился в прихожей своей убогой кельи. А мы поместились в главной комнате. Легли все на полу. Сестры попросили меня раздеться, чтобы оне могли прикоснуться к моему голому телу и освятиться, сделаться чистыми… Что же с бабами-дурами спорить что ли будешь? Этак оне сами тебя разденут. Разделся. А оне легли около меня, кто как мог: Ленка обхватила своими голыми ногами мою левую ногу, Л. - правую. В. прижалась к боку, Меря - к другому и так далее, а старец Макарий молился Богу. Привез я их сюда. Повел всех в баню. Сам разделся; приказал им раздеться. И начал говорить им, что я бесстрастен; оне поклонились мне в ноги и поцеловали мое тело. А ночью Меря дралась с Л. из-за того, кому из них ложиться около меня на ковре в зале по правый бок, а кому по левый. Меря желала по правый, и Л. тоже. Друг дружке не уступали и начали таскать друг друга за косы…

Во время этого рассказа я забыл, зачем в баню пришел; казалось, что все лицо мое обратилось в одно ухо, с жадностью ловившее все то страшно-чудовищное, что рассказывал мне Григорий. А Григорий, между тем, продолжал: «Да, и не только я баб лечу от страстей, но и мужиков. Ты знаешь еп. Иннокентия?

- Знаю, он заезжал один раз ко мне в Царицын.

- Так вот, он мой большой друг. Страдает он, бедняга, очень от блудных мыслей. Как увидит бабу, то готов, по его словам, прыгнуть на нее, как жеребец на кобылу. Я его лечил. Как только заявлюсь к нему, то он кладет меня с собой в постель под одно одеяло и говорит: «Лежи, лежи, Григорий, со мною, так у меня нет плотских помышлений. Так трудно монаху с ними бороться!..»