Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

— Что случилось? — прошептал Вил.

Не поворачивая головы и не двигая губами, Каллихэн ответил:

— Не знаю, но что-то произошло. Собирается народ. Подзови Доука, пусть держится рядом. Скажи, как только подам сигнал, пусть начинает заготовленный спич, как я учил.

— Понял, — пробормотал Вил. — Что еще?

— Все. Не теряй времени. Через пару минут мне нужно двигаться к зоне свалки.

— Понял.

Вил продолжил уборку. Теперь путь его лежал дальше вдоль палубы и — вокруг секции охраны — в другую зону, где работал Доук.

О’Рурк вновь занялся старой краской. Наконец-то появился шанс на побег! Опасаясь, что возбуждение выйдет из-под контроля, он волевым усилием заставил мысли направиться по иному руслу. Этому упражнению по развитию выдержки он был многим обязан еще в былые славные дни, когда только начинал заниматься похищением космических кораблей. Оказавшись на борту первой станции, О’Рурк вспомнил о нем и начал готовить тело и дух к побегу. Упражнения требовали регулярности и настойчивости, как ежедневный бег трусцой, но теперь сторицей компенсировали истраченное время. Возбуждение было легко подавлено, Калли расслабился и перестал даже думать о побеге. Ему удалось занять мысли совсем иным предметом.

Опознавательные жетоны на его голой шее позвякивали в такт движению рук, легко ударяясь о сетку фальшборта. Калли сосредоточился на этом звуке. Это был удачный выбор. На жетонах не было имени Каллихэна О’Рурка Уэна. — они принадлежали совсем другому заключенному по имени Хулио Ортега. Два месяца назад Ортега покончил жизнь самоубийством и был скормлен акулам, унеся на шее жетоны Каллихэна.

Такую замену имен произвели все члены Правления, в которое через неделю после появления на борту Первой станции вошел и Калли. В любом другом центре для интернированных обычные переклички немедленно обнаружили бы подмену. Но охранники на номере Первом были счастливы, соблюдая золотое правило: «Живи и дай жить ближнему своему» — при условии, конечно, что заключенные создавали минимум проблем.

Три любви, думал Калли, три любви было в жизни Каллихэна О’Рурка. В хронологическом порядке — Приграничье, архитектура и Алия. В семь лет от роду он был обычным земным мальчиком, который не слишком радовался переселению на приграничную планету Калестин. В одиннадцать — убитым горем подростком, который выжил лишь потому, что губернатор планеты, Амос Брейт, принял его в семью и — пусть неофициально — стал его опекуном.

Каллихэн нашел заботу и семейное тепло как раз в тот момент, когда больше всего в этом нуждался. Поэтому пять лет спустя, когда он отправился в буш, чтобы стать траппером, травма успела исцелиться — а юный О’Рурк смог обрести первую свою любовь.

Любовь к открытым просторам нетронутой земли, просторам, которые формировали характер людей Приграничья, столь отличавшийся от характера живущих на перенаселенных Старых Мирах.

Ковыряя старую краску, чувствуя жар тропического земного солнца, Калли вспоминал. Два года спустя он вернулся в город, накопив достаточно средств, чтобы отправиться учиться в земной колледж. И в Мичиганском университете ему открылась вторая любовь — архитектура. Чем больше О’Рурк взрослел, тем явственнее чувствовал — он из тех людей, которые не способны просто принимать мир, в котором живут. Ему нужно было этот мир изменить, попытаться приложить к нему руки — на благо или во вред, но иначе он не мог. В более спокойную эпоху, с горькой усмешкой размышлял Каллихэн, ковыряя старую краску, его жажда творчества была бы полностью удовлетворена теми возможностями, которые предлагала архитектура.

О’Рурку удалось втиснуть пять лет обучения в три — работал он без отдыха и каникул, однако финансовые ресурсы оказались истощены, и ему не оставалось ничего другого, как вернуться на Калестин, где и освоенной основной программы было довольно, чтобы получить работу архитектора. Накопив достаточно средств, он мог вернуться на Землю и завершить обучение в аспирантуре. Но не прошло и года, как заполыхало пламя Восстания, и Калли, втянутый в него возродившейся первой своей любовью, оказался на острие событий. Старые Миры не позволяли планетам Приграничья строить или покупать космические корабли. Поэтому Калли поставил рекорд в самом небезопасном деле — он захватывал и угонял эти корабли, жизненно необходимые Приграничью. Восстание победило.

Калли, перед которым открывались радужные перспективы, стал представителем Калестина в новоиспеченной Ассамблее представителей Приграничных Миров — и оказался свидетелем гибели своей первой любви. День за днем Ассамблея все глубже увязала в склоках. На глазах О’Рурка идеалы и идеи, за которые они сражались, погружались в трясину партизанской борьбы фракций, эгоистических местных интересов. Устав от всего этого, полгода спустя он подал в отставку и снова занялся архитектурой.

И вот, когда жизнь, пройдя пик, достигла нижней точки кривой, когда наступило некоторое затишье, внезапно появилась Алия…

— Калли!