Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

— А теперь, — заговорил Калли по-молдогски, когда Вил закончил рассказывать, и наступила тишина, — я (личность) намерен поместить тело в грузовой отсек номер один, вместе с телами ваших (присутствующих молдогов) достойных братьев. Я (личность) желал, чтобы вы (все молдоги) знали о поступке этой девочки во имя Достоинства, и чтобы тело ее было возвращено Семье, когда вы будете отпущены на свободу.

— Мы (все молдоги) очень довольны, что ты (личность) все это рассказал, — ответил старший офицер. — Ибо теперь я должен потребовать, чтобы ты (личность) не помещал этого тела с телами Достойных братьев меня-который-был. Это тело надлежит поместить в другой отсек. Но мы (все молдоги) позаботимся о его возвращении в Семью.

Калли уставился на молдога.

— Как это понимать? — по-английски спросил он у Вила.

— Она потеряла Достоинство, вот и все, — ответил антрополог. — Но почему — не могу понять.

— Сейчас выясню, — мрачно пробормотал Калли и перешел на молдогский.

— Позвольте узнать, почему тот, кто храбро лишил себя жизни, не достоин делить один отсек с вашими (всех присутствующих) мертвыми братьями? Они (двое) храбро дрались и погибли. Не менее храбро поступила и эта юная сестра, покончившая с собой во имя Достоинства.

— Да, поступок в самом деле отважный, — согласился офицер. — Но не более. И больше в пользу сестры нечего сказать. Она помогала вам (триаде), а вы изображали Демона Тьмы — и неважно, верила она или нет, что ты (личность) действительно Демон в личине мягколицего. И потому она потеряла Достоинство.

— Но ведь это не ее (личности) вина! — не сдержался Калли. — Я (личность) уверяю вас (всех молдогов), что она ни о чем не ведала и была не в силах помешать нам (триаде), если бы и знала.

— Это правда, конечно, — согласился молдог. — Но не понимаю, почему ты (личность) столько говоришь о трагедии потери Достоинства этой юной сестрой? Это трагедия, но так уж случилось. И повторяю — ее не должно помещать в холодильный отсек вместе с нашими Почтенными мертвыми братьями. Она не имеет на это права.

С этими словами молдог повернулся к Каллихэну спиной — правда, не полностью, что было бы откровенным оскорблением. Но жест был достаточно ясным — разговор окончен, дело решено и обсуждать здесь больше нечего.

Калли повернулся и вышел в коридор: Вил последовал за ним.

— Запирай дверь! — хрипло приказал охраннику О’Рурк и вдоль коридора зашагал в кормовой отсек, где размещались два рефрижераторных грузовых отсека.

Сначала он взялся за ручку двери той камеры, где лежали мертвые офицеры-молдоги. Но когда рука его уже коснулась металла, Калли вдруг заколебался. Долгую секунду он стоял в нерешительности, потом вздохнул и отпустил ручку. Вместо того, чтобы отпереть первую камеру, он открыл вторую и вошел. От ледяного, стерильного воздуха перехватило дыхание. Калли осторожно положил мертвую девочку на одну из полок, расправил платье, уложил руки молдожки прямо вдоль туловища, и накрыл лицо капюшоном. Потом он отступил на шаг, еще на секунду задержался, глядя на мертвую девочку, повернулся на каблуках и вышел. Тяжелая металлическая дверь рефрижераторного отсека номер два со звоном захлопнулась. Звон был холодный и безжалостный.

Только сейчас Калли заметил Вила. Больше в коридоре возле холодильных камер никого не было. Они посмотрели друг на друга. Потом седовласый антрополог печально улыбнулся:

— Пойдем, Калли, — тихо сказал он, — пойдем, выпьем по чашечке кофе или чего-нибудь покрепче. У каждой разумной расы свои жестокие сюрпризы, причем жестокими они могут казаться не им самим, а другим иноразумным. Хотя от этого, по-моему, не легче.

17

— Значит, ты настаиваешь? — спросил Пит Хайд. — Мы могли бы сэкономить полдня на обратном пути, обойдясь без этого дополнительного прыжка в точку связи. Неужели так важно узнать, были для нас сообщения или нет? Всего через три дня мы будем дома.

— Нет, — твердо повторил Калли. — Сначала сместимся в точку связи. Потеря времени сейчас роли не играет. Мы покинули Приграничье шесть недель назад. Что там делается сейчас? У нас еле-еле хватает людей на пять молдогских кораблей. И вслепую влететь в опасную переделку нам сейчас никоим образом не желательно. А небольшой крюк — всего полдня — может спасти нам жизнь.

Каллихэн не стал говорить, что практически не сомневался — в точке связи их ждет информация. Такие вещи трудно объяснить человеку вроде Пита. Но когда они покинули Калестин, то положили начало определенной социальной реакции; и сейчас, подобно химической, она должна уже принести результаты.