Читаем Святой флотоводец России. Жизнь и деяния святого праведного воина Федора Ушакова, адмирала непобедимого полностью

Святой флотоводец России. Жизнь и деяния святого праведного воина Федора Ушакова, адмирала непобедимого

Получая высочайшую монаршую милость ее императорского величества награждением ордена св. великомученика и победоносца Георгия 2 степени и пятьсот душ в Могилевском наместничестве, то ж и особое наиблагоприятнейшее милостивое награждение его светлости благословением образа. Таковые монаршие и его светлости отличные милости потщусь во всю жизнь мою заслуживать моей благодарностию и рачением к поверяемым мне должностям. Также и Вас, милостивый государь, за все благоприятнейшие ко мне расположения и милости к истинной чувствительностью всепокорнейше благодарю, с глубочайшим почтением и совершеннейшей преданностию имею честь быть.

Милостивый государь Вашего превосходительства покорнейший слуга Федор Ушаков

4 октября 1790 года.

На севастопольск<ом> рейде

Письма Ф.Ф. Ушакова Таврическому губернатору С.С. Жегулину

Док. № 29

Милостивый государь Семен Семенович!

Имею честь донесть Вашему превосходительству, что я отправясь с эскадрою минувшего моя 16-го дня, с этого времени, начиная от Синопа, обошел всю восточную сторону анадольских и абазинских берегов, господствуя при оных сильною рукою, заставил две части вышедших из Константинополя нынешней весною эскадр, искать своего спасения, укрываясь под крепостями, и вместе с оными тоже и великим множеством ополчающегося народа трепетать от страха и отчаянности, дабы остаться целыми. Хотя ж я не имею с собою брандеров и бомбардирских судов, притом, стараясь о скором возвращении, истребить их случая не имел, но во всей стране анадольских и абазинских берегов наведенным страхом, надеюсь, на долгое время коммерцию и перевозку войск прекратил; оттоль следовал, касаясь таманских и близ таврических берегов, и сего числа возвратился на севастопольский рейд благополучно. Будучи при Синопе трое суток, город, крепость и суда содержал в совершенной атаке, имея с ними довольную перепалку, все время крейсерские суда брали попадающиеся навстречу и около Синопа выводили почти из-под самых крепостей купецкие суда, перебили и потопили множество бежавших с них на барказах людей, и сверх всех оных, взято в плен на судах разного сорта мужского и женского полу 201 человек, судов взято восемь, из коих два сожжены, выведя перед городом при Синопе, а шесть приведены в Севастополь. Да сверх оных четыре при Синопе ж загнаны на берега и затоплены, из приведенных сюда судов два из Анапа, два из Самсуны и два из Константинополя, одно от 9-го, а другое от 14-го минувшего мая вышедших с разным грузом. По точном ж осведомлению от пленных об опасной болезни нигде не слышно, везде благополучно. Оные суда взяты в плен 21-го и 22-го мая, с того времени находились со мною и на оных обстоит все благополучно ж и ни малейшего сумнения не предвидится. Я с военными судами, хотя сообщения с ними не имел, но командиры корсарских судов несколько раз приезжали ко мне на корабль, также взяты ко мне на корабль из пленных из Анапа два из русских казаков и два турка. И по сему, хотя я и не предвижу надобности остаться в карантине, но, сохраняя законный порядок, за долг почитаю отнестись об оном Вашему превосходительству, яко хозяину Таврии, и испросить Вашего позволения, должно ли мне остаться на малое время в карантине или оному не подлежу, в рассуждении, что уже с того времени, как взяты суда, прошло довольное время, и на всех судах обстоит благополучно, сумнения никакого не предвидится. Покорно прошу не оставить на оное скорейшим Вашим соответствием, ибо я имею многие надобности по флоту; важно и для крейсерских судов по правам карантина приказать сделать подлежащий осмотр и учинить, что до кого принадлежит. Впрочем, с истинным моим почтением и преданностию пребуду навсегда.

Милостивый государь Вашего превосходительства покорнейший слуга Федор Ушаков

5 июля 1790 года.

К<орабль> Александр.

На севастопольск<ом> рейде

Анапа таким же образом судами, мне вверенными, был формально атакован, в оный и находящиеся под крепостью суда выдержали жестокий с эскадры огонь, и по три дня находился в великом страхе и отчаянности, недоставало только со мною брандеров и бомбардирских судов к совершенному истреблению судов неприятельских.