Святой Грааль

— Значит, придется идти через твою Русь? Наконец-то я пойму, меж каких королевств она зажата!

Олег ускорил шаг, Томас не видел его лица, хотел засыпать расспросами, но гневное солнце накалило доспехи, он варился в собственном поту, чувствуя себя раком в железном котелке. Ноги тащил по сухой желтой траве, мечтая дожить до привала.

Когда калика крикнул, что здесь остановятся на отдых, Томас сперва рухнул, словно из-под него вышибли землю, потом лишь повернулся на бок, расправляя гудящие ноги. Взглянув сквозь стебли травы, Томас вскрикнул и привстал на колени.

Далеко впереди блестела яркая стена. Даже не стена — вал из странных оранжевых глыб, при виде которого у Томаса сердце застучало чаще. Олег проследил за взглядом рыцаря, безучастно указал в другую сторону. Там блестел такой же кольцевой вал. Внутри поместился бы огромный рыцарский замок, но Томас видел только сверкающую на солнце высокую стену, а что за нею внутри, сказать трудно.

Олег собрал сухих стеблей, толстых, узловатых, развел огонь. Томас с отвращением косился на двух толстых ящериц, их прибил камнями калика. Есть хотелось до колик в животе, но какая-то уж очень не христианская еда!

— В поле и жук мясо, — хладнокровно утешил Олег. — Или ты, как медведь, будешь лапу сосать?

— Давай твою жабу.

— Не жаба, крокодил-недоросток. Помнишь, агафирсы угощали? Там были крокодилы-переростки. А так порода одна.

Томас съел ящерицу с кожей и когтями, потом взял камень и подстерег еще двух дур, что вылезли из норок греться на таком диком солнцепеке. Одну съел еще сырой, показывая калике, как равнодушны одухотворенные воины Христа к плотоядным утехам, а калика съел свою тоже сырой, явно потакая звериным языческим привычкам, либо угождая языческим богам.

— Что это за край? — спросил Томас.

Он вылез из доспехов, разделся, накрывшись от жгучего солнца одеждой. Легкий ветерок спасительно охлаждал красное, как свежесваренное мясо, тело, над ним поднимались струйки перегретого воздуха. Олег закинул руки за голову, смотрел в небо. В зубах трепыхалась сухая травинка, по ней растерянно ползала божья коровка.

— Начало Степи.

— Степь… Это Дикое Поле?

Олег чуть повернул голову, взглянул остро. Голос его был едкий:

— Научился заглядывать в грядущее?.. Будет зваться Диким Полем, потом — Руиной, а пока что просто Степь. Котел, из которого век за веком уже несчетные тысячелетия выплескиваются странные народы, которым несть числа. Дикие, лютые кровожадные. Сеющие смерть, пожары, разрушение, ничего не создающие. Народы, живущие только грабежами…

— Разве так бывает? — удивился Томас. — Они же пасут скот… Куда девают молоко, шкуры, мясо?

— Они не создают культуры, — поправился Олег. — Не строят города, каналы, не сажают деревья, не пишут книги. Захватив город, сжигают вместе с храмами, библиотеками. Разбивают великолепные статуи, но не создали ни одной. Немногих уцелевших жителей уводят в полон. Мы, Русь, держим щит между Степью и Европой!

— Твоя Русь по ту сторону Степи?

— Да. Вся жизнь Руси — борьба со Степью. Земледельцев с кочевниками.

— Значит, мы вот-вот напоремся на степняков?

— Да, вступаем в земли половцев. Теснят печенегов, те сейчас подступили к Киеву. Но дни печенегов сочтены, рассыпятся как между молотом и наковальней, а русичам придется вести изнурительную борьбу с половцами… Боюсь, вот-вот увидим их шатры. Еще раньше должны увидеть несметные стада коней… Впрочем, раньше всего услышим свист летящих стрел. Половцы сперва стреляют, потом задают вопросы.

Томас приподнял голову, огляделся. На десятки миль степь пуста, не считая странных оранжевых колец. Примостившись, Томас заметил еще два таких же блестящих вала на грани видимости.

Олег тоже приподнял голову, поинтересовался:

— Отдохнул? Тогда влезай в свое железо. Надо идти!

Томас простонал, не вставая, двигаясь по земле как раздавленная черепаха:

— На всю жизнь запомню и внукам-правнукам закажу страшиться русских слов: «Авось», «С гаком», «Надо идти»!

Они прошли не больше двух десятков шагов, как Томас повел носом, вопросительно оглянулся на калику. Тот кивнул, еще через несколько шагов запах стал резким; странно подбадривающим, как в жару глоток холодной воды. Олег внимательно посматривал по сторонам, внезапно упал на руки, потерся животом о землю, перевернулся и поерзал спиной. Томас вытаращил глаза, а калика сделал приглашающий жест:

— Сэр Томас, прошу…

— Зачем?

— Мы вошли в землю одного странного племени. Своих отличают только по запахам.

— Как собаки? — спросил Томас недоверчиво. — А мы причем?

— Собаки, сэр Томас, обрызгивают деревья и камни на границах своего участка. Метят их, чтобы чужие знали. Медведь на своих границах обдирает липу, лось рубит копытами валежины, а эти, как ты правильно сказал, поступают как собаки…

Томас с отвращением потерся о камни, где еще блестели капельки желтой жидкости — хорошо, в доспехах, калике хуже. Двинулись через степь, держа на северо-запад. За горами, за долами лежит Русь, за ней цивилизованные королевства, а от Германии уже рукой подать до родимой Британии…