Святой Грааль

— Возможно, скоро все мы погибнем. Подходящий момент для правды, не так ли? Сэр Горвель, вы буквально ошарашили всех. Король вам дал в дар, в вечное пользование обширные земли, массу сел и деревень с народцем. У вас замок, верные вассалы, прекрасная жена, вы ждете наследника… И вдруг — бросаете все, превращаетесь в преступника! Бежите из собственного замка. Зачем? Почему?

Горвель с мрачной насмешкой молчал загадочно.

Олег спросил внезапно:

— Какое звание?

Горвель быстро взглянул на него, смолчал. Олег нарисовал в воздухе перевернутую восьмерку. Глаза Горвеля расширились. Олег нарисовал другой знак, все так же не отрывая взгляда от лица Горвеля. Тот дернулся, стиснул меч крепче. Олег провел в воздухе черту и обвел ее кругом. Горвель побледнел, вскочил:

— Этого… этого не может быть!

Томас ошарашенно переводил взгляд с рыжебородого рыцаря на калику. Олег нехорошо улыбнулся:

— Значит ты всего лишь подмастерье… Но за кражу Святого Грааля тебя бы возвели в звание мастера? Гм, могли бы перевести сразу в…

Он замолчал на полуслове, нарисовал сложный знак. Горвель прошептал ошеломленно:

— Кто ты?.. Откуда знаешь наши тайные знаки?

Олег нарисовал еще знак, спросил быстро:

— А это?

Горвель сказал дрогнувшим голосом:

— Это знак высших рангом. Мне недоступно… Ты — один из гроссмейстеров?

Олег медленно покачал головой:

— Я мог бы обмануть тебя, зная эти ритуалы и тайные знаки, заставил бы повиноваться слепо. Сэр Томас, этот человек состоит в тайной организации, мощь которой превосходит королевскую или императорскую. Служат там вернее, ибо служат не королю или сеньору — те всего лишь люди, — а Идее!

— Какой?

— Идее прогресса, идее цивилизации.

Горвель смотрел исподлобья, на лице его было недоверие, сомнение, даже страх, словно еще верил — калика ведет какую-то игру, вот-вот откроется, подаст знак, по которому он, сэр Горвель, обязан беспрекословно повиноваться. И он повинуется, как повиновался, когда ночной гонец показал тайный знак и велел покинуть все нажитое таким трудом, украсть чашу и во всю прыть вести в указанное место.

— Разве это неверная идея? — спросил Горвель прощупывающим голосом.

— Однажды Диогена спросили, почему он громко хвалил стихи бездарного поэта. Философ ответил: за то, что все-таки пишет стихи, а не разбойничает! В нашем разбойном мире служение любой идее лучше, чем разбой, ибо это подразумевает иерархию ценностей, порядок, подчинение законам, а не людям. Когда восточный деспот огнем и кровью покоряет десятки соседних королевств и объединяет в огромную империю, то это меньшее зло, ибо прекращаются кровавые войны между этими королевствами, дороги очищаются от разбойников, купцы свободно перевозят товары, караванные пути становятся безопасными, а мирные люди в деревнях не страдают от внезапных набегов… Но восточная деспотия — зло, и европейские варварские королевства при всей грубости дают людям больше свободы, чувства гордости, достоинства. Еще выше — служение, как я уже сказал, не королям, даже самым благородным, а благородной идее… Но, сэр Томас, ты уже видел, что идея цивилизации хороша лишь в сравнении с крайней дикостью!

Горвель смотрел настороженно, помалкивал, наконец спросил неуверенно:

— А что же выше цивилизации?

— Культура, — ответил Олег.

И понял, что проиграл схватку за душу Горвеля. Лицо рыжебородого рыцаря сразу изменилось, настороженность ушла, сменившись глубоким и нескрываемым презрением. Плечи расслабились, он бросил короткий взгляд через плечо, где за каменной грядой собрались мародеры, готовясь к последнему натиску.

Томас, который непонимающе смотрел на калику, напрягся, вскочил на ноги, забыв про избитое камнями тело, охнул. Внизу в долине, уже покрытой сумерками, издалека мчались трое всадников. Кони роняли клочья пены, неслись в диком страхе, всадники прильнули к гривам, не оглядывались. В полуверсте за ними виднелась надвигающаяся масса, Олег не сразу различил в сумерках скачущих коней, а на них — полуголых звероподобных людей с развивающимися черными волосами.

Горвель и Томас тревожно всматривались, уже слышали грозный стук множества сухих неподкованных копыт. Мародеры повернулись к долине. Томас наконец подал голос:

— Сэр калика… Это и есть хазары? То есть, хазэры?

Олег, не отвечая, выдернул из ножен меч и воздел над головой. Заходящее солнце заблистало на лезвии, яркие блики посыпались в темную долину. Горвель с удивлением и тревогой косился на меч в руках паломника, дивясь его величине и той легкости, с которой странный спутник сэра Томаса размахивал грозным оружием.

У подножия холма трое всадников на полном скаку пронеслись мимо мародера, оставленного с конями, тот растерянно завертелся, удерживая испуганных коней, наконец догадался вскочить в седло, но лишь подобрал поводья, как налетела визжащая орда, заблистало множество узких сабель. Несколько конных хазэров продолжали погоню, постепенно настигали убегающих — хазарские кони выглядели намного легче.