СВЯТОЙ ГРААЛЬ

– Потому что они спрятали у себя Гвинна, так что не попрекай меня. Это послужит остальным хорошим уроком: никакая церковь не должна превращаться в крепость. Я не трону ни одного капища, не оскверню ни одного храма, не отзовусь с неуважением ни об одной священной роще, кому бы там ни поклонялись. Священное место должно всегда оставаться местом молитв. Когда же оно превращается в убежище для воинов, оно теряет свою святость… Я разрешаю тебе поставить крест на окраине города, но не в крепости. Здесь живут воины. Пусть твой крест возвышается там… – Артур порывисто вытянул руку, указывая на излучину реки, подступавшую почти к самым домам. – Там растёт священный дуб. Туда многие ходят молиться. Пусть неподалёку от дуба стоит и твой христианский крест. Пусть к нему привыкают, если ты считаешь это нужным. Только не принуждай никого поклоняться Христу. Не принуждай! Пусть люди выбирают сами…

***

Ночь подкралась незаметно, как всегда навалившись уютной тишиной на соломенные крыши домов. Кое-где ещё слышались разговоры, но в основном всюду готовились ко сну. Дозорный на сторожевой башне мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Несколько групп по два-три человека дежурили в рощах неподалёку от города и всегда были готовы в случае появления врагов домчаться до ближайших домов и предупредить об опасности.

Гвиневера в задумчивости сидела на краешке кровати. Только что она разговаривала с монахом Герайнтом, проделавшим вместе с ней долгий путь из владений Лодеграна в Дом Круглого Стола, и разговор этот привёл её в замешательство.

– Как ты чувствуешь себя, госпожа? – спросил монах. – Ты всё время печальна. Или я ошибаюсь?

– Я грущу по дому, святой отец. Сердце моё обливается кровью при одной лишь мысли, что я не произнесла прощальных слов на могиле отца.

– Только ли это тяготит тебя?

Гвиневера промолчала и опустила глаза. У монаха была почти облысевшая голова, худое лицо и длинный нос, слегка приплюснутый на конце и потому напоминавший утиный клюв, за что всюду Герайнта почти сразу начинали звать Утиным Носом. Гвиневера привыкла доверять ему, и теперь, в окружении язычников, у неё не оказалось человека духовно ближе, чем Утиный Нос. По крайней мере, она так думала.

– Отец Мерддин поведал мне одну тайну, – заговорил монах.

– Отец Мерддин? С каких пор ты называешь этого колдуна отцом? – девушка изумлённо вскинула брови.

– С тех пор, как мы приехали сюда. Ты зря боишься его. Разве ты забыла слова настоятеля монастыря Святой Крови Господней?

– Какие слова?

– Мерддин не колдун. Он принял крещение и вот уже много лет несёт людям слово Божие, – внушительно произнёс монах. – Я провёл в беседах с ним не один час и смею заверить тебя, госпожа, что этот мудрейший старец достоин того, чтобы ты доверилась ему.

Гвиневера помолчала и спросила:

– Какую тайну открыл тебе Мерддин?

– Он рассказал мне о смерти твоего отца. Вледиг Лодегран умер не сам, его убили… Да пребудет его душа в вечном покое…

– Что ты сказал?! – девушка прижала руки к губам, словно хотела скрыть крик ужаса, готовый вырваться наружу.

– Его убил Мордред.

– Откуда это известно?

– Отец Мерддин обладает даром видеть на расстоянии. Он сказал, что Мордред убил Лодеграна…

– За что? – едва слышно прошептала Гвиневера, задыхаясь от накативших слёз. – Мордред никогда не нравился мне, потому что у него злое сердце. Но он преданно служил моему отцу. Что могло толкнуть его на чёрное дело?

– Страсть к тебе, госпожа. Вожделение сделало его безумцем.

– При чём тут мой отец?

– Вледиг Лодегран обещал однажды Мордреду, что ты станешь его женой. Но ты отдана Артуру, и Мордред потерял рассудок. Он решил отомстить за обман.

– Какой ужас! И он не боится кары Господней?

– Я поведал тебе об этом для того, чтобы ты держалась подальше от вожака Волчьей Стаи. Не слушай его, если он начнёт упрекать тебя в чёрствости и корить за то, что ты не побывала до сих пор на могиле отца.

– Почему никто не расскажет Артуру, что Мордред – подлый убийца?

– А кто может доказать? Такое обвинение может дорого стоить. И какое право у Артура судить человека за то, что тот сотворил на чужой земле? В братстве Круглого Стола есть свой устав.

– Но… Ведь ты говоришь, что все здесь верят Мерддину.

– Одно не исключает другого. Ему верят, но Круглый Стол не принимает бездоказательных обвинений.

– Господи, ужели Волчий Вожак не заплатит за свои кровавые деяния? Что творится на свете!

– Доверься воле Божьей, госпожа. – Монах быстро перекрестился костлявой рукой. – И ещё одно… – Он замолчал в неуверенности.

– Что ещё? – испугалась Гвиневера.

– Не знаю, как сказать тебе это…

– О чём ты?

– О молодом воине, госпожа…

– Не понимаю тебя, святой отец. – Девушка жадно ощупывала глазами лицо монаха.

– Я говорю о Маэле. Прости мою дерзость, госпожа, но мне кажется, что ты слишком много думаешь об этом юноше. Вынь из сердца эту занозу.

– Нет никакой занозы!

– Ты молода и не всегда умеешь совладать со своими чувствами…

Гвиневера поспешила опустить глаза и сильно сжала кулаки.

– Неужели на моём лице что-то написано?

– Многое, госпожа… И это может легко сломать твою жизнь…