Святой Грааль и Третий рейх

Да… Крепость в предвечерней мгле
Вся золотилась на скале.
О камни море билось
Ревело и бесилось.
Такую крепость не возмешь, без спросу не покинешь —
Или в пучине сгинешь.

Вольфрам фон Эшенбах

Ран не ограничивался только «путешествиями» по подземельям. Его сотрудники обошли все близлежащие деревни, где рассчитывали собрать все – письменные и устные, вещественные – свидетельства давно ушедшей в небытие эпохи крестоносцев. Если вещественных свидетельств практически не сохранилось, то недостатка в устных источниках не было. Каждый день Рану на просмотр сдавали исписанные тетради, в них – песни, легенды, истории, переходящие от одного поколения к другому. Ран искал между строчек записей то, что могло навести его на местонахождение сокровищ альбигойцев, которые так и остались упрятанными где-то за толщей гор, замурованными в лабиринтах многочисленных подземных ходов, или в одной из тысячи пещер.

Еще одна группа исследователей трудилась, не покладая рук, в местных архивах, надеясь там «выудить» что-либо интересное.

В общем, «сеть» Ран закинул достаточно широкую, рассчитывая охватить как можно большую площадь для поиска.

Рану удалось точно установить, что из осажденной крепости спаслось не шесть, а, как минимум, десять «посвященных». Если о шести первых было известно много (о четырех – даже имена), то о покинувших осажденный холм последних «братьях» – практически ничего. Ран мог только предположить, что и эта четверка спаслась лишь для того, чтобы вынести в безопасное место альбигойские ценности.

Служители Грааля – братья.
Отважны до невероятья,
Они со всех концов земли
Святой Грааль стеречь пришли,
Закрыв для посторонних выходы…
Их снарядили все народы…

Вольфрам фон Эшенбах

Но почему они уходили группами, а не все сразу? Боялись, что прорыв может окончиться неудачей, а так хотя бы одна из групп да прорвется. Причем вторая и третья группы вышли из своих укрытий уже тогда, когда Монсегюр пал. Так было безопаснее.

Мысли вновь и вновь возвращали Рана к третьей, самой таинственной группе, как, каким образом она покинула холм, почему никто не вспоминал о ней, почему не сохранилось никаких свидетельств, и лишь в немногочисленных, порой просто неправдоподобных историях проскальзывают о ней туманные упоминания.

Ответ пришел сам собой: первые две группы были посланы лишь для отвода глаз, о них было известно все, вплоть до имен и задач, стоящих перед ними. Лишь на долю последней выпала честь вынести из Монсегюра самое дорогое для альбигойцев, их фетиш, их тайну, их Святыню. Предмет этот был невелик, его мог незаметно вынести и один «посвященный», остальные выступали лишь в качестве охраны, почетного эскорта.

Что касется многочисленных легенд о якобы бесценных сокровищах альбигойцев, то Ран понял – все это не более чем миф. Ведь именно катары-альбигойцы были противниками материального стяжательства, сторонниками духовных ценностей (и саму чашу Грааля они рассматривали, как исключительно духовный символ).

В течение недели Ран, закрывшись в своей палатке и запретивший входить в нее на протяжении нескольких часов в день кому бы то ни было, очень тщательно сопоставлял всю имеющуюся у него информацию, дабы решить точно, где стоит искать таинственную чашу.

Неделя пролетела незаметно. Ранним утром в понедельник Ран, видимо, очень довольный своими поисками, приказал создать небольшую группу – в пять человек – которой предстояло двинуться по только ему известному подземному ходу, в самую глубь горных лабиринтов.

Больше Ран не проронил ни слова (он вообще отличался молчаливостью). В 8 часов утра группа, ведомая Раном, ушла в свой путь. Остальные участники экспедиции занимались своим привычным делом. Все с нетерпением, которое возрастало с каждым часом, ждали возвращения коллег.

Группа вернулась лишь после полуночи, явно что-то «не клеилось» в поисках. Все молчаливо, не задав ни единого вопроса, разошлись спать. Только в палатке у Рана до самого рассвета тлела керосиновая лампа. Он что-то вновь сравнивал, читал, делал выписки и вычисления.

Е.Парнов считал, что Ран нашел семь мечей, один из них сломанный (надпись «INOOMINE» («In nomine omnipotentis in nomine» (анаграмма). – «Во имя всемогущего во имя». Такое клеймо ставилось на мечах двенадцатого – тринадцатого веков. (Е.И.Парнов)) на рукоятке), шесть копий, пять кинжалов, кольчужные доспехи (Парнов Е.И. Александрийская гемма. М., 1990.).