Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

Ho к этому главному источнику знания о Григории Чудотворце, который мы можем обозначить, как семейное предание, идущее через Макрину, у Григория Нисского, очевидно, присоединяется еще один важный источник, на который мы уже указывали: Григорий Нисский не мог бы сделать точных указаний на положение в Понте и местные предания в его время, если бы Понт был чуждым ему и незнакомым. Так как его семейство происходило из Понта, — его отец был именно из самой Неокесарии, — то он, конечно, имел особый интерес и к этому городу, и к основателю в нем церкви. К этому могло присоединиться еще желание и в зрелом возрасте самому видеть те места, которые давали еще, так сказать, ясное свидетельство о Григории Чудотворце. Нам известно о многочисленных путешествиях и странствованиях Григория Нисского, особенно в 375–378 гг. На точное, непосредственное знание Григорием Нисским родины св. Григория Чудотворца указывают и следующие слова его похвального слова: „гробницы, памятники, надписи, мертвые повествования (которые, предполагается, видел сам Григорий Нисский), что могут прибавить к похвале того, кто вознес себя выше всего мира?“ [201]

. Но особенно важно, в данном случае следующее место в письме св. Василия Великого к Евстафию Севастийскому: „сколько раз навещал ты меня в обители, что на реке Ирисе,

когда был там со мною и боголюбивейший брат Григорий

, у которого со мною одна цель жизни?.. Сколько дней в селе, у матери моей провели мы между собою, как друзья, ночь и день продолжая разговор?“ [202]. Из этих слов ясно пребывание обоих братьев на Ирисе и в доме их матери, т. е. вблизи Неокесарии. Нельзя сомневаться, что Григорий Нисский часто посещал тогда и Неокесарию. Свое посещение он мог повторить к концу 379 г., когда навестил свою сестру Макрину, жившую на р. Ирисе.

Всем этим в достаточной степени определяется и историческая ценность сообщений Григория Нисского о св. Григории Чудотворце. П. Кёчау [203], указывая, что цель его похвального слова была панегирическая и назидательная и что ничто не лежало от автора так далеко, как желать предложить чистую историческую истину, все-таки соглашается, что слово Григория Нисского заключает в себе и нечто историческое, для добывания которого однако необходимо резкое выделение легендарных деталей и совершенно непредубежденное суждение. К бесспорным историческим известиям он относит следующие подробности: что св. Григорий встретился с Фирмилианом и вместе с ним пользовался наставлениями Оригена; что Григорий, не смотря на многие попытки удержать его, возвратился в свое отечество; что Федим Амасийский посвятил его во епископа (однако подробности признаются не историческими), и что он в соседнем городе Команах счастливо поставил во епископа Александра, впоследствии мученика, а тогда бывшего еще угольщиком. Он находит также возможным считать историческим фактом известие о Декиевом гонении в Понте, исключив легендарные прибавки, а также и о том, что св. Григорий побуждал свою паству к бегству, и что он сам бежал, а по окончании гонения учредил праздник в честь мучеников. Напротив того, П. Кёчау считает необходимым отвергнуть в похвальном слове Григория Нисского, как и во всех легендарных изложениях, местные и хронологические данные, если они не подтверждаются из других источников; в обоснование этого он указывает, что Григорий Нисский называет местом встречи св. Григория с Оригеном Александрию — известнейшее местопребывание Оригена, не упоминая о Кесарии Палестинской, и к Александрии относит историю обвинения св. Григория блудницей. Такого рода крупные ошибки, по мнению П. Кёчау, находят свое объяснение отчасти в том, что Григорий Нисский поразительным образом не знал творений Чудотворца, как ни близко по времени он стоит к нему, — и во всем его житии нельзя найти следа пользования благодарственною речью св. Григория.