Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки

И этот самый дух связывает человека с миром животных и растений: «Вечером на цветущем лугу все множество цветов поворачивается к солнцу, точно воссылая ему вечернюю молитву, а после его заката тихо засыпают, чтобы утром, повернувшись на восток, опять встретить его утренней радостной молитвой. Благоухание цветов – это фимиам Богу. Цветы-кадильницы. Ненюфары широко раскрываются под голубым небом, наслаждаются светом и воздухом, складывают свои лепестки и опускаются в воду, когда темнеет».

Между миром животных и миром растений, считает Лука, нет непреодолимых границ: «В области простейших одноклеточных много почти совершенно похожих форм, из которых одни служат началом растительного мира, другие животного, и различить их почти невозможно. Такие простейшие формы животных, как речная гидра, вольвулюс, совершенно похожи на растения и по своим жизненным функциям почти не отличаются от них. От класса простейших начинаются два грандиозных мира живых существ растений и животных. Постепенное развитие растительного мира дошло до таких великолепных, грандиозных форм, как чудно благоухающие роскошные цветы, стройные пальмы и кипарисы, величественные ливанские кедры, могучие дубы и гигантские секвойи, живущие по три тысячи лет. Совершенно ничтожны по сравнению с ними такие примитивные формы животного мира, как полипы, голотурии, морские звезды и черви, и странно было бы признавать одухотворенность этих низших животных форм и вместе с тем не признавать одухотворенность высокосовершенных и даже грандиозных растительных форм».

А раз дух жизни один для всех, он, по Луке, останется в вечности: «Вся тварь жила бы в свете и радости, если бы грехопадение Адамово не изменило всех судеб мира, и в наставших печальных судьбах жизни она, по греховной воле Адама, которому Бог подчинил ее, подпала суете, нестроениям и страданиям. И для нее есть надежда, что в день прославления всех праведных, искупленных Христом от рабства тлению, она и сама будет освобождена от страданий и тления, то есть станет нетленной… Конечно, бессмертие не будет иметь для твари того значения, как для человека. Ее примитивный дух не может бесконечно развиваться и нравственно совершенствоваться. Жизнь вечная для низкой твари будет лишь тихой радостью в наслаждении новой светозарной природой и в общении с человеком, который уже не будет мучить и истреблять ее. Ему будет цельно и гармонично в будущем новом мироздании, и всякой твари найдется место в нем».

Размышления автора о материи, которая переходит в энергию, о Божественной энергии жизни, которая движет миром, показывают, что Лука стоял на позициях строгого монизма. Идеальное, по Луке, переходит в материальное, и Бог управляет всем посредством энергии.

Монография Луки близка по духу трудам прот. Сергия Булгакова, знаменитого философа и богослова, закончившего свою жизнь в Париже. Оба они стали тайнозрителями Божественной славы и радости, раскрывающихся в Церкви. И того и другого при желании можно обвинить в «пантеизме». В софийной мудрости и духовной энергии недоброжелатели могут увидеть некую эманацию Божества. И, наконец, два языка – язык дискурсивный, философский, научный и язык сердечного видения – существуют у Булгакова и Войно-Ясенецкого вместе, не сливаясь, не претворяясь в один язык. Это их общий недостаток.

Но разве в недостатках дело? Два богослова устремлены ко всему живому, подлинному; они не боятся коснуться каких-то спорных, но актуальных вопросов современности.

Интересно, что в своем апологетическом труде Войно-Ясенецкий нередко обращается к идеям академика Ивана Павлова, работы которого в СССР активно пропагандировались, и показывает, что они сочетаются с христианской антропологией. «Громадное значение имеют исследования Павлова и его сотрудников физиологического значения лобных долей полушарий мозга. Эти доли доселе всеми считались важнейшей частью головного мозга, центрами высшей психической деятельности, органом мышления по преимуществу, даже седалищем души. Но Павлов не нашел в них никаких особенно важных приборов, которые устанавливали бы высшее совершенство нервной деятельности, и кора этих передовых долей больших полушарий, как и вся остальная кора, представляют собой сенсорную область… Эти исследования Павлова соответствуют наблюдениям хирургов над множеством раненых с абсцессами лобных долей мозга. Они, как правило, не сопровождаются сколько-нибудь заметными изменениями психики или расстройством высших мыслительных функций». На основании сказанного автор делает вывод о том, что мозг нельзя считать органом чувств и исключительным органом высшего познания.