Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

Валана произвела на них впечатление довольно грязного поселения, если не считать некоторых районов, заселенных представителями власти и богатства – дворники тут работали не покладая рук, а вода поступала по акведуку. Валана стремительно разрослась вокруг древней крепости на вершине холма, которая несколько столетий назад служила горцам центром обороны от набегов диких Кочевников. Кроме вознесшейся над городом старинной крепости, что сейчас находилась в пределах Нового Ватикана, на который при полуденном солнце падали тени шпилей и колоколен собора святого Джона-в-изгнании, сам город не был окружен стенами. До того, как сюда перебралось изгнанное папство, город представлял собой что-то вроде скромного королевства, к которому прилегали общины густонаселенного района, где купцы предлагали шахтерам шкуры за серебро, покупали у Кочевников кожи и мясо, а у фермеров кукурузу и пшеницу. Когда сюда из Нового Рима перебрался папа, здесь жили два кузнеца, ювелир по серебру, мастер, ковавший наконечники для стрел, мельник и гончар, три купца, доктор и оружейник. С тех пор количество предприятий тут возросло вчетверо, и в Валане во множестве обитали врачи, законники и банкиры. Валана контролировала полдюжины мэрий в регионе, где обретали приют новые предприятия. Экономика развивалась сама по себе, но с появлением тут главы Церкви бурно пошла в рост. Только одно здание из пяти было возведено до изгнания. Среди них было и здание Секретариата, которое, закрытое стеной елей, почти не было заметно с дороги.

Чернозуб сразу же отправился на работу в Секретариат. Там он заменил добровольца-переводчика, который говорил на языке Кочевников лучше, чем на наречии Скалистых гор, и который, как выяснилось, был христианином из Диких Собак, двоюродным братом Чиира Хонгана; тот был рад освободиться от своих обязанностей и вернуться к своей семье на равнинах. Вместе с уборщиком в агентстве было семнадцать работников, не считая курьеров. Прибывая и убывая, они поддерживали связь между Коричневым Пони и его многочисленными корреспондентами по всему континенту, часть которых были тайными, а часть – официальными. Тут были пять переводчиков-секретарей, включая Чернозуба, три переписчика, три человека в приемной, которые считались еще и охранниками, и еще пятеро других, работавших в части здания, отделенной от всех остальных, куда снаружи можно было попасть лишь через обычно запертые железные ворота, а изнутри – только по коридору, что вел в личный кабинет кардинала. Чернозуб быстро понял, что все задачи Секретариата ясны только кардиналу, а работники в максимальной степени изолированы друг от друга.

От своего предшественника-Кочевника Чернозуб унаследовал кабинетик, примыкавший непосредственно к кабинету Коричневого Пони, потому что прежний обитатель нуждался в более тщательном контроле, чем остальные. Какую бы секретность кардинал ни соблюдал в общении со своими работниками, он был вынужден поддерживать доверительные контакты с монахиней сестрой Юлианой из Государственного Секретариата. Она была приставлена контролировать те «необычные явления», которые могли сказаться на официальных дипломатических отношениях Валанского папства. Похоже, она обладала правом вето и относилась к Чернозубу, да и к Коричневому Пони с неприкрытой подозрительностью, демонстрируя свое превосходство и давая понять, что хозяйка тут она. Тем не менее, по всей видимости, и ей не удавалось выяснить, что происходит в изолированной части здания, куда доступ монахине был запрещен.

Город был запружен кардиналами, которые съезжались на готовящийся конклав. Едва найдя себе квартиру, они тут же меняли красные одеяния на пурпурные или траурные в знак скорби по скончавшемуся папе. Но пурпур был и знаком покаяния, подходящим для Великого поста, который уже приближался. После того как время траура подойдет к концу, этот цвет сменится на шафрановый. И впредь до избрания папы никто не облачится в красные кардинальские цвета.